– Пока еще нет, – вздохнула Айрленд. – Но я немедленно начну поиски.

– Значит, на этой неделе тебе нужно закончить только ванную?

– Да. Там немного, кого-нибудь найду.

Я помнил, как мы с дедом достраивали дом и сколько всего там делали. Это, кстати, одно из лучших воспоминаний в моей жизни. Мы целыми днями трепались и хохотали, а работа при этом спорилась. И тут у меня родилась идея.

– Не звони никому, у меня есть подходящий человечек.

– Правда?

– Правда.

– Господи, я готова просто вылезти из телефона и обцеловать твое лицо!

Я ухмыльнулся.

– Придержи эту мысль на потом, когда придет время расплачиваться с работником, который закончит тебе ванную.

– Стоп, ты только что мне сказал, что мне нужно будет… дать штукатуру?!

Я едва сдержал смех.

– Совершенно верно.

– Что-то я запуталась. А кто этот штукатур?

– Я.

Айрленд

Боже, как мне нравился этот рабочий пояс!..

Прислонившись к дверному косяку, я наблюдала, как Грант работал во дворе. Установив лист гипсокартона на двух козлах, он споро отпиливал нужный кусок для стенки ванной по своим меркам. Грант работал в джинсах, грубых ботинках, футболке и старом драном поясе с кармашками для инструментов; вид у него (у Гранта, не у пояса) был невероятно сексуальный. Я любовалась им и в дорогом костюме, и в шортах на яхте, но при виде этого Гранта у меня рождались грязные мысли, от которых бросало в жар.

– Если будешь на меня так смотреть, работа так и останется незаконченной!

Он пилил, опустив голову, и я даже не догадывалась, что он меня видит. Я отпила воды из бутылки.

– Ты на пилу смотри давай! Не хочу, чтобы ты лишился чего-нибудь важного.

Грант поставил отпиленный кусок вертикально, стянул защитные очки и повесил на козлы. Поднявшись с гипсокартоном на крыльцо, он задержался в узком дверном проеме, чтобы запечатлеть целомудренный поцелуй на моих губах.

– Надо побыстрее доделать твой ремонт, а то всякий раз, проходя мимо каркаса твоей кухни, я невольно отмечаю – какая идеальная высота тебя отлюбить!

Несмотря на неопределенность нашей ситуации, я не на шутку увлеклась этим мужчиной. Один поцелуй и упоминание о сексе – и соски затвердели, а между ног начало щекотно покалывать. Мне пришлось откашляться, чтобы не выдать себя.

– Работай, работай. А то потом не заплачу.

Его глаза потемнели.

– Попробуй не заплатить мне, милая…

Грант прошел в ванную, а я уселась на ступеньках крыльца. Вот бы все было таким же простым и легким, как последние две минуты… Я начала избегать Гранта после открытия, что он не хочет детей, и всерьез думала о том, чтобы порвать с ним. У меня уже возникло сильное чувство, и тянуть с расставанием означало лишнюю боль. Но это все логика, а сердце не желало знать логики, поэтому пока – ненадолго – я решила жить сегодняшним днем.

Я не могла отказаться от Гранта – и не могла принять жизни без детей, поэтому в качестве лучшей тактики выбрала страусиную. Мне нужно было понять, отчего Грант так уперся в этом вопросе и возможен ли какой-нибудь компромисс.

С этими мыслями я направилась в ванную, чтобы жить настоящим – с моим сексуальным строителем. Грант крепил отпиленный гипсокартон.

– Чем я могу помочь? – спросила я с порога.

– Если ты умеешь мерить, бери рулетку и определи размеры вон той части стены. Последний кусок остался.

– Сейчас, – оживилась я.

Грант покосился на меня через плечо.

– Ты в жизни что-нибудь измеряла?

– Разумеется!

Честно говоря, мерила я разве что талию портновским сантиметром, когда ставила себе целью похудеть там на дюйм. Но разве мерить так уж сложно?

Измерив простенок и записав результаты в телефон, я стала ждать, пока Грант закончит. Он кивнул на часть стены, остававшуюся необшитой:

– Перепроверить за тобой?

Я уперлась руками в бока.

– Думаешь, раз я женщина, то совсем дремучая?

Грант приподнял ладони:

– Нет, нет, я уверен, что ты все измерила правильно. Просто у нас остался единственный лист, и если запорем с этим куском, придется ехать в магазин.

– Ничего я не запорю!

Я очень-очень на это надеялась.

Во дворе я любовалась, как вздувались мускулы Гранта, когда он пристраивался у ко́зел пилить гипсокартон.

– А ты часто качаешь мышцы?

Грант посмотрел на меня.

– Пять раз в неделю. Если рассержен или надо пережечь эмоции, то чаще. Незачем говорить, что после нашего знакомства в кафе я какое-то время качался каждый день.

Я наклонила голову.

– То есть я тебя уже не сержу?

Грант усмехнулся.

– Я этого не говорил. Но теперь у меня есть куда более приятный способ вымещать досаду – на тебе.

Отпилив, он понес гипсокартон в ванную, но, когда приложил его к стене, оказалось, что кусок на несколько дюймов короче, чем надо. Я вытаращила глаза:

– Ты неправильно отпилил!

Брови Гранта поползли вверх.

– Я?! Это ты неправильно намерила!

Я прищурилась:

– Ничего подобного!

Ой-ей-ей…

Грант уставился в потолок, что-то пробурчал и шумно засопел.

– Хочешь пари?

– Что ты там еще надумал?

Он опустил глаза на наколенники, которые носил целый день.

– Если я отпилил точно по твоим замерам, ты наденешь эти штуки.

Хм. Не такое уж большое неудобство, если я проиграю. Я крепко пожала руку Гранту для заключения пари.

– Отлично. Но если я выиграю, ты снимешь всю одежду, оставив только пояс с инструментами, и будешь так работать.

Обойдя меня, Грант взял рулетку и наклонился ко мне для поцелуя:

– Если тебе нравится пояс, я готов носить его каждый, блин, чертов день!

Я улыбнулась.

– В офисе все решат, что ты сбрендил.

Грант измерил незашитое пространство на стене и показал мне ширину:

– Тридцать два и три четверти дюйма, согласна?

Я подалась к нему и проверила.

– Да, тридцать два и три четверти.

Он указал на мой телефон:

– А теперь прочитай то, что ты мне назвала.

Затаив дыхание, я провела по экрану пальцем. Ненавижу ошибаться, но Грант с его начальственной манерой и в рабочей одежде меня не на шутку заводил, и в душе я надеялась, что ошиблась. Опуститься сейчас на колени было бы самое оно… Посмотрев в телефон, я улыбнулась и повернула экран к Гранту.