Я остановила взор на Эчиль, и она ответила мне понимающим взглядом.

– Им не жить, – сказала наша свояченица. – Кто бы это ни был.

– Сдохнут, – донесся до нас голос байчи-ягира, и Берик согласно кивнул.

Глава 9

Подступил вечер. Сумрак накрыли Иртэген призрачным покрывалом, разом изгнав из него яркие краски летнего дня. Жизнь постепенно затихала, но еще слышались голоса на улице, вскрики домашних животных и птиц, которых гнали по дворам их хозяева. Люди готовились к заслуженному отдыху на мягких перинах в объятиях сладких снов. Но до ночи еще оставалось время, и каждый тратил его по-своему.

Кто-то болтал с соседями, обсуждая последние новости и сплетни, кто-то заканчивал дела, а кто-то (конечно же, молодежь), выбрав укромное местечко, предавался сладостным поцелуям и нежным признаниям. Мой слух не услаждал жаркий шепот, и задорного смеха тоже не было, как не велось приятной беседы. Ничего из того, что сейчас происходило на улицах и в домах всех поселений Зеленых земель, не коснулось старого каанского подворья. Здесь царили иные звуки.

Где-то за стенами дайвара (помещения, где каан принимал просителей и вершил свой суд), наверное, слышались шепотки прислуги, обсуждавшей последние события. Мне это было неведомо, потому что я находилась не там, а здесь, в дайваре, и его заполняли тяжелое дыхание, надрывные всхлипы и судорожные вздохи. Но это сейчас. А еще недавно… Впрочем, лучше обо всем по порядку.

Мы с Эгченом и несколькими ягирами покинули старое подворье вскоре после того, как я побывала у Эчиль. Делать там нам было пока нечего. Мейлик с дочерью сидела у своей матери и домой не торопилась, а потому и я не стала терять времени в пустом ожидании. Не стоит думать, что я оставила обитателей прежнего каанского дома в одиночестве. Так казалось только на первый взгляд.

У ворот стояли двое стражей, Танияр оставил их, заботясь о безопасности невесток и племянниц, ну… и приглядеть за ними. И сейчас они занимали свой пост как обычно. Но даже войдя в ворота, сложно было заметить воинов, наблюдавших за хозяйками и прислугой. Они расположились в доме и в пристройках. Так что на подворье царила привычная жизнь, размеренная и неторопливая. Разве что Хасиль не высовывала носа из своих комнат, да Эчиль сегодня осталась у себя. Она была еще одним соглядатаем… я на это очень надеялась. Мои сомнения до конца так и не развеялись.

Каждая из бывших каанш вызывала вопросы. У Эчиль был мотив, достаточно разума и желание держаться к нам поближе. Мейлик вообще оказалась неизвестного рода, и если подозрения верны, то и мотив у нее тоже был. Что до Хасиль… Мотив у нее, конечно, был, но она была скорее слепым орудием в руках кукловода, кем бы он на самом деле ни оказался. Несмотря на дурной нрав и отвратительную натуру, она казалась мне наиболее безобидной из всех трех женщин. Оставалось только понять, кто из оставшихся двух непричастен вовсе, причастен косвенно или между ними имеется полноценная связь.

Всё это хотелось обдумать в тишине и одиночестве. Впрочем, сначала я поманила Эгчена за собой, в свой кабинет, чтобы поговорить без лишних ушей.

– Отправь кого-нибудь вроде Такира в Холодный ключ. Пусть покрутится там, узнает как можно больше о семье Мейлик, особенно о ее отце. Кто знает, быть может, твой шпион принесет нам важные сведения. Пока у нас только догадки, подозрения и домыслы. На них нельзя основываться, они могут быть ошибочны. Нам нужна достоверная информация… сведения.

– Дельно мыслишь, – одобрил Эгчен. – Я о том же думал. – Он чуть помолчал, а после продолжил: – Ты вроде как сторонишься Эчиль. Мне так показалось. – Я ответила пристальным взглядом. – И на нее думаешь?

– Я не хочу на нее думать, но и у Эчиль есть повод пакостить, – я отвела глаза и вздохнула. – Она дочь Налыка и жена Архама. Ее брат скоро станет мужем Саулык. Эчиль связывает три тагана разом, и один из них нам враждебен. Каан второго обижен на Танияра за то, что он не хочет воевать с пагчи. К тому же челык сейчас не у зятя Налыка, а у его брата. Танияру каан Белого камня ничего не обещал и ни о чем с ним не договаривался. Он даже отказал в помощи, когда ему говорили о возможном вторжении илгизитов. Это о чем-то да говорит. Эчиль уверяет, что отец не решится на войну с нами. Мы же понимаем, что причин не нападать у него нет. Он не тронет дочь и внучек, но они единственные, кто может считать себя в безопасности. Что до моих подозрений… Она умна, Эгчен. Эчиль мыслит иначе, чем большинство тагайни. Всегда рядом с нами и многое слышит и знает. Она сумела бы построить многоходовую интригу и остаться в тени, я чувствую. Но…

– Танияр сделала ей много добра, – произнес байчи-ягир.

– Именно, – кивнула я. – Потому я не хочу верить в вероломство и предательство Эчиль. Это было бы слишком… некрасиво. И все-таки мы не можем отмахиваться от своих подозрений только на основании того, что Танияр был к ней добр. Когда готовится заговор, нельзя отвергать участие в нем даже своих родных, если у них есть мотив. Проверять нужно всех.

– Даже меня? – усмехнулся он.

– Даже меня, – с нажимом ответила я. – Если выяснится, что у меня есть мотив вредить правящему каану, или я дам повод усомниться во мне. Это политика, Эгчен. Твой народ еще чист и наивен. Вы можете позволить себе не замечать грязь под копытами ваших саулов, но так вы упускаете момент, когда сами начинаете покрываться чужой грязью. Я пришла из мира, где интриги – данность. Я совсем не помню своей прежней жизни и своего окружения. Но внутри меня есть знания, их я помню четко. Так вот эти знания говорят мне, что нельзя упускать мелочей и что нож может вонзиться в спину даже оттуда, откуда ты его не ждешь. Скажи мне, Эгчен, что ты увидел в словах Хасиль на сангаре до того, как я показала их скрытую суть? Что дурная баба говорит глупости?

– Да, – чуть помедлив, ответил байчи. – Я подумал, что одна дура говорит, сто других дураков слушают. Я ведь знаю правду, меня не обмануть…

Усмехнувшись, я накрыла его плечо ладонью и пожала его.

– Вот видишь, ты судишь с высоты собственного мнения. Но это неверно. Пока ты примериваешь событие только на себя одного и личное к нему отношение, ты не сможешь увидеть, что