– Я знаю, но…

– Никаких «но», – категорически запретила я делать глупости. – Тебе и так с головой хватит моих приключений. Открой замок.

Градов еще колебался, но оценил оцепление, которое выстроилось кольцом вокруг машины. Силы были отнюдь не равны. Нас достанут в любом случае.

Костя нажал разблокировку, и Казарин тут же открыл мою дверь.

– Это было правильное решение, Алексия, – проговорил он.

– Добрый день, Сергей Николаич, – беспечно ответила я. – Чем обязана?

– Многим. Разворачивайте машину. Поедем обратно.

Он назвал городишко, в котором мы останавливались. Это точно не сулило ничего хорошего.

– Ну, нас хотя бы не засунули в автозак, – оптимистично порадовался Костя. – Едем?

Кажется, он все еще был готов бежать.

– Едем, – проскрипела я сквозь ком в горле.

Всю дорогу я пыталась бояться, но страх вытеснило более важное и сильное чувство.

Любовь.

Час в пути я понимала, что мне плевать на закон, тюрьму, помощника президента и конвой ФСБшников. Меня волновал только мужчина, который вел машину и был готов спасать меня от всего и всех. Он был готов ради меня на все. Даже Родину предать, мать вашу.

Машина остановилась у облезлого мотеля. Костя сморщил нос и капризно заявил:

– Ненавижу этот клоповник. Почему нельзя было нарушить закон в Эрмитаже, например?

Он точно собирался развить эту мысль, но я не дала ему.

Перегнувшись через торпеду, я поцеловала его в губы и засмеялась, как сумасшедшая.

– Ладно, хрен с ним с Эрмитажем. Здесь тоже ничего, – поддержал мое безумие Костя.

Продолжая хихикать, как накуренная лисица, я выпалила:

– Ты лучше всех, Градов. Я люблю тебя.

Глава 19. Преступники

Костя

– Ты лучше всех, Градов. Я люблю тебя.

Слова Алексии прогремели и тряхнули меня, словно землетрясение. Я был не в себе после бессонной ночи, полной ярких впечатлений и пьянящего нарушения законов и правил. Сначала подумал, что галлюцинирую, и просто потянулся к губам Алексии, игнорируя фантазии.

Но Алекс повторяла мне в губы:

– Люблю тебя. Так сильно тебя люблю.

Ее пальчики гуляли по моему лицу, гладили щетину. Нет, это точно не глюки. Я слышу и чувствую. Это реальность, настоящее, а не воспоминания.

– Я тоже люблю тебя, детка, – проговорил я, запуская пальцы в ее волосы и притягивая к себе как можно ближе. – Это ты у меня лучше всех.

Алекс засмеялась звонко и весело. Кажется, так звучит счастье. Я надеюсь.

Обниматься в машине – самая паршивая идея. Обниматься и признаваться в любви, когда снаружи нас ждут конвоиры, – совсем дерьмовая история.

Но вся наша история была очень странной и абсолютно безумной. Так неужели о любви мы могли сказать друг другу на берегу океана под вопли чаек и на фоне пожара заката? Нет, это точно не про меня с Алекс.

Кто-то постучал в окно. Я не отреагировал, продолжая гладить волосы Алекс и целовать ее лицо. Тогда через минуту дверь с ее стороны открылась. Мужчина, которого Алексия назвала Сергеем Николаичем, нетерпеливо сообщил:

– Любовь – это прекрасно, друзья мои, но пора бы поговорить.

Алекс обреченно выдохнула и завозилась. Пришлось отпустить ее и выйти из машины. Мне позволили обойти тачку и подать Алексии руку. С нами не обращались, как с преступниками. Это немного обнадеживало. Я очень надеялся, что проблема в моем перемещении по стране. Хотя надежда подыхала с каждой минутой. Все внимание было обращено на Алекс. Они приехали за ней.

– Прошу, – изобразил галантность Сергей Николаич, указывая жестом на открытую дверь мотеля.

Мы вошли и сразу стало не по себе еще сильнее. Постоялый двор был пуст. По углам сидели только сотрудники в штатском.

– Охранник может пойти наверх и поспать, – сообщил Сергей, как только мы вошли.

Я встал за спиной Алекс и скрестил руки на груди.

– Вот уж вряд ли.

– У нас нет к вам претензий, – повторил он. – Советую…

– Он не пойдет, – перебила Алекс. – Возьми с него подписку, Сережа. Не разгласит Костя ни одну гостайну.

Алекс перешла с уважительного обращения на максимально доверительное. Я понятия не имел, как трактовать такие перемены. Упоминание гостайны еще сильнее обострило запах жареного.

Очень хотелось вернуться в прошлое на минуту назад и проживать поцелуи в машине бесконечно долго. Почему чертова судьба выдала нам так мало для счастья времени и даже места. Это адски несправедливо.

– Костя, ты можешь пойти, – неожиданно обернулась ко мне Алекс. – Думаю, я смогу сама пообщаться с…

– Сможешь, – быстро поддержал я ее самоуверенность. – Ты все можешь сама, Алексия. Но я никуда не уйду. По своей воле.

– Твою волю можно быстренько отменить одним маленьким ордером, – моментально среагировал Сергей.

– Не пугай, Казарин. Был бы у вас ордер, мы бы общались в местной ментовке. Давай без концертов. Пусть тот чувак сделает кофе и выкладывай.

– Мне нечего тебе выложить, Алекс. Кроме того, что ты попадаешь под статью о хулиганстве, порче имущества государственного значения и оскорблении чувств…

– Чьих чувств? Ржавого самолета? – закончила за Казарина Алексия. – Он уже подал на меня в суд? Так быстро.

– Ему и не нужно. Экраноплан – объект государственного значения и памятник воинской славы.

Я прыснул, не в силах сдержаться.

– Веселиться можно действительно продолжить в местном обезьяннике. Хотите, клоуны?

– Поехали, – Алекс задрала нос.

Сергей сдвинул брови.

– Ты понимаешь, что родители тебя не отмажут? Ни за какие деньги…

– Ой, да ладно. Даже Клим может купить этот экраноплан со всей славой и государственной гордостью на борту.

Меня так раздражало раньше ее снобское поведение, но сейчас я прям кайфовал от надменности Алекс. Не знаю, насколько она была искренна сейчас. Может, строила хорошую мину при плохой игре. Мы оба точно попали в самую жопу. Но мне было плевать на последствия. Я наслаждался каждой минутой, что проводил с Алексией Стерн.

В тюрьме буду вспоминать именно это.

– Ладно, Алекс. Можешь шутить и дальше. Списываю хиханьки на бессонную ночь и отключку мозга. Вам придется задержаться здесь. Поднимитесь в номер. Советую выспаться, чтобы мыслить трезво. Миша, проводи их.

Миша отделился от стены и встал у нас за спинами.

– Нам нужно пойти лечь спать? – уточнил я приказ. – Это наказание за вандализм? А одеяло подоткнете?

Теперь настала очередь Алекс фыркать.

– Ваши документы, кстати, – среагировал на меня Казарин.

– Не нужны тебе его документы, – вступилась Алекс, но поздно, конечно.

Я достал паспорт из кармана куртки, отдал Казарину.

– И твой, Алексия.

– Зачем?

– Отнесу в ЗАГС. Вы сможете пожениться перед расстрелом.

Я прищурился на него. Алекс сжала кулаки. Сергей поднял руки.

– Что? Только вам