– Джульетта, может, ты слишком молода, чтобы понять, с чем я сталкиваюсь! Эволюция бросает нас в помойное ведро диабета, рака, болезней сердца, артрита, болезни Альцгеймера и другим воющим волкам износа после того, как мы выходим из репродуктивного возраста. Точно так же, как деспоты и корпорации, которые избавляются от нас после того, как мы становимся для них бесполезными.

Джульетта в неверии качает головой.

– Теперь ты восстаёшь против эволюции, бизнеса и правительства? Ты меня очень беспокоишь, Пируз. Предупреждаю тебя, что хронический стресс повышает давление и может привести к диабету и болезни Альцгеймера, которая тебя так сильно беспокоит. И это также делает тебя неприятным хозяином!

Меня шокирует то, что я слышу.

– Может, пришло время поставить другой компакт-диск, – говорит Джульетта.

Я неумолим.

– Мне нравится этот, и он вполне подходит. Он выводит из меня яды, точно так же, как вода в ванне смывает песок и грязь. Мне жаль тебя, Джульетта, из-за того, что тебе приходится впитывать мои яды. Три недели назад я получил уведомление от Службы внутренних доходов о том, что я им недоплатил два года назад. Эта Служба преследовала протестующих и во времена Никсона. Теперь время Буша. Сколько преследований может вынести один человек?

– Гораздо больше и гораздо худших. Поставь себя на моё место, и ты почувствуешь то, что я чувствую сегодня вечером, Пируз!

Это заставляет меня рассмеяться. Но я игнорирую её намёк.

– Помнишь, что говорит Гамлет? «Быть иль не быть, вот в чём вопрос». Он вбивает гвоздь в голову, но одного удара недостаточно, чтобы гвоздь вошёл глубоко. Ему следует также спросить: «Как быть? Кем быть? И кем не быть?» И никого не касается, как мы отвечаем на любой из этих вопросов. И если ко всему прочему мы не можем даже вспомнить вопросы, то эвтаназию следует сделать законной! И, Джульетта, я именно это имею в виду. Я готов за это выступать, даже если бы был в меньшинстве, состоящем из одного человека!

Джульетта очень странно на меня смотрит, будто решает, звонить в «скорую» или не звонить!

– Как нашим мозгам удалось сделать наши разумы самыми большими жертвами наших мозгов? Джульетта, пожалуйста, скажи мне, как, скажи мне сейчас, когда я всё ещё могу понимать.

– Хотелось бы мне это знать.

Она отводит руку назад и вынимает пробку из ванной, чтобы открыть слив, таким образом показывая, что на сегодня ей моих жалоб уже хватило.

– Я безумен, Джульетта?

– Ты не безумен. Ты просто Пируз. Но озлобленный Пируз в САМОМ ХУДШЕМ ВАРИАНТЕ!

Я следую за ней на выложенный плитками пол. С нас обоих течёт вода, мы напоминаем тающее мороженое. Мы начинаем вытирать друг друга.

– Эта моя болтовня не отталкивает тебя, Джульетта?

– Сегодня отталкивает!

– Почему я не могу просто пристраститься к наркотикам или алкоголю? Или к телевизору, или к компьютеру, компьютерным играм, азартным играм или спорту? Или «М & M»? Скажи мне, красивый невролог? Почему, о почему ты не делаешь попытки сбежать от меня, этого болвана с акцентом, этого акцента, этого меня? Этого лающего меня?

– Потому что я люблю этого болвана с акцентом, этого обеспокоенного и причиняющего беспокойство тебя. Этого тебя! И не спрашивай почему, не сейчас! – она замолкает на мгновение. – А если говорить о пагубных пристрастиях, как насчёт пристрастия к любви? В моём случае это работает.

Джульетта берёт большую красную расчёску из корзинки у меня на туалетном столике и начинает расчёсывать волосы. Я наблюдаю за тем, как двигается её розовая грудь, когда она расчёсывается. Я прыгаю к ней, срывая с себя полотенце.

– И в моём случае это тоже срабатывает. Больше, чем когда-либо. Но перед тем, как заниматься любовью, давай потанцуем. Давай потанцуем, но не тот танец, который мы танцевали на вечеринке на факультете.

Джульетта смотрит на меня пронзительно, на лице у неё написано недоумение, и она спрашивает:

– Откуда у тебя такие перепады настроения?

– От твоей любви, от того, что я люблю тебя, и это выводит из меня все яды, очищает меня и лечит меня от всех болезней и недугов! От того, что я наблюдаю за твоей обнажённой красотой! – отвечаю я, бросаюсь к мокрой намыленной губке и нежно намыливаю её грудь, намыливаю её живот, а потом быстро намыливаю себя, пока мы не становимся скользкими, как растаявшее сливочное масло. Я ставлю танго «Убежище Эрнандо»[35]на повторное воспроизведение. Джульетта оказывается в моих объятиях и шепчет:

– Теперь начинается наше скользкое наслаждение!

Я крепко прижимаю её к себе и спрашиваю:

– Откуда у тебя такие перепады настроения, Джульетта?

– Подхватила инфекцию от твоих перепадов!

Мы медленно танцуем, а потом немного быстрее, чувствуя, что прикосновения наших скользких тел ведут к опьяняющему приятному возбуждению. Мы полностью теряемся в нашем наслаждении и удовольствии. Да, мы обнажены, да, мы получаем наслаждение! Мы танцуем, как два влюблённых лебедя в полёте. Мы немного замедляем темп, пока не соскальзываем в мою постель, пока не начинаем танцевать танго любви в постели, потерянные в космическом море.

Когда наш долгий поцелуй, которым мы желаем друг другу спокойной ночи, заканчивается, Джульетта резко отпускает меня и бежит к своей машине со словами:

– Я забыла подарок!

Она бежит назад с книгой.

– Никакой подарочной упаковки и никакого чувства вины у любовников, – говорит она.

Я читаю название – «Случайно получившийся зелёный» Роба Левандоского. Я повторяю, как робот:

– Спасибо, спасибо, спасибо, Джульетта.

– Помнишь, как я тебе про неё говорила? – спрашивает она.

– О, да, – киваю я и задумываюсь, почему Роб сразу же не сообщил мне о её публикации.

– Не благодари меня, Пируз, пока не прочитаешь, что там написано. – До того, как я успеваю ответить, она продолжает: – Я тебе уже об этом рассказывала. Ты – герой этого романа; там твоё имя, твой акцент, твой берет, то, что ты – профессор, то, что ты злишься на всё, включая слишком большое количество снега, слишком малое количество солнца и тех, кто несёт чушь по телевизору! Я прочитала восторженный отзыв об этой книге в воскресном выпуске «Нью-Йорк Таймс», в книжном разделе. Если не ошибаюсь, я тебе об этом не так давно рассказывала.

Я в шоке и мямлю:

– Я знаю этого парня, этого Роба Левандоского; я думал, что он шутит, когда он спрашивал меня, можно ли ему использовать мой образ в качестве героя следующей книги. Это было довольно давно. – Я теперь на самом деле сильно обеспокоен и спрашиваю: – Там все мои недостатки?