«Какая сложная и глупая ситуация, — подумала Гарриет, — настоящий фарс. Эмили думает, что поймала студентку, я думаю, что поймала полтергейста, в результате мы ловим друг друга. Юный Помфрет заперт в часовне. Он думает, что я великодушно покрываю его и Каттермол. Тщательно спрятав Помфрета, я сознаюсь все же, что он здесь был. И если бы Эмили оказалась полтергейстом — а она вполне могла им оказаться, — я не смогла бы позвать Помфрета на помощь. Довольно странный способ вести расследование».

Она толкнула дверь часовни. Притвор был пуст.

— Черт! — неблагочестиво воскликнула Гарриет. — Куда делся этот болван? Может, вошел внутрь?

Она заглянула в часовню, приоткрыв внутреннюю дверь, и с облегчением разглядела неясную фигуру, темневшую на фоне светлого дуба скамеек. Затем, с внезапным острым ужасом, она заметила вторую фигуру, которая, казалось, парила в воздухе.

— Эй! — позвала Гарриет. В рассеянном свете, проникавшем сквозь южное окно, она разглядела белевшую в темноте рубашку мистера Помфрета. — Это я. А это что такое?

Гарриет достала из сумки фонарик и отважно включила его. Луч высветил зловещий силуэт, свисающий с деревянного резного балдахина над скамьей. Силуэт тихонько покачивался туда-сюда и медленно поворачивался вокруг своей оси. Гарриет кинулась вперед.

— Мрачная фантазия у здешних девушек, а? — сказал мистер Помфрет.

Гарриет рассматривала шапочку и мантию магистра, приделанные к платью и к валику и подвешенные на тонкой веревке к одному из оконечников, которыми архитектор украсил балдахин.

— Еще и хлебный нож из живота торчит, — продолжал мистер Помфрет. — Как сказала бы моя тетя, сердце в пятки уходит. Вы ее поймали?

— Нет. Она была здесь?

— О, безусловно, — сказал мистер Помфрет. — Я-то решил спрятаться получше и вошел внутрь. И увидел это. Ну и подошел рассмотреть поближе и сразу услышал, как кто-то бросился наутек и выскочил через другую дверь — вон ту.

Он неопределенно махнул рукой в сторону северной части часовни, где находилась дверь в ризницу. Гарриет поспешила туда. Дверь была открыта, а внешняя дверь, ведущая из ризницы, хоть и закрыта, но не заперта изнутри. Она выглянула наружу. Там никого не было.

— Дурацкий розыгрыш, — сказала Гарриет, возвращаясь. — Нет, мне эта леди не попадалась. Должно быть, ускользнула, пока я провожала Эмили обратно в Новый двор. Не везет так не везет!

Последнюю фразу она пробормотала про себя. Ужасно досадно — полтергейст был, можно сказать, у нее в руках, и надо же было отвлечься на Эмили! Она снова подошла к чучелу и увидела, что хлебным ножом приколота записка.

— Цитаты из классиков, — заметил мистер Помфрет. — Такое впечатление, что у кого-то зуб на донов.

— Вот идиотки! — сказала Гарриет. — Но сделано на совесть, ничего не скажешь. Если бы мы не нашли чучело первыми, завтра на утренней молитве была бы настоящая сенсация. Придется провести небольшое расследование. Но вам пора отправиться домой и там понести заслуженное наказание.

Она отвела его к калитке и выпустила наружу.

— Кстати, мистер Помфрет, я была бы вам признательна, если бы вы не говорили никому про чучело. Это шутка в не слишком хорошем вкусе. Услуга за услугу?

— Разумеется, — ответил мистер Помфрет. — И слушайте: что, если я зайду завтра — то есть уже сегодня — утром, чтобы узнать, как дела, и все такое? Ну, как это принято. Вы будете в колледже? Пожалуйста!

— Утром никаких посетителей, — быстро ответила Гарриет. — И я пока не знаю, что буду делать днем. Можете спросить в привратницкой.

— Можно? Здорово! Я зайду, а если не застану вас, оставлю записку. Вы обязательно приходите на чай, или на коктейль, или на что-нибудь. И обещаю, такое больше не повторится, насколько это от меня зависит.

— Хорошо. Кстати, во сколько точно мисс Каттермол пришла к вашему другу?

— Около половины десятого, кажется. Не уверен. А что?

— Думаю, расписалась ли она в журнале привратника. Ну, разберемся. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — сказал мистер Помфрет. — И большущее спасибо.

Гарриет заперла за ним калитку и пошла обратно по прямоугольнику двора, чувствуя, что из всей этой утомительной истории вышла некоторая польза. Чучело вряд ли могли подвесить раньше половины десятого, так что мисс Каттермол благодаря своей глупой выходке обзавелась железным алиби. Гарриет была так благодарна ей за то, что следствие продвинулось хотя бы на такой крошечный шажок, что решила по мере сил избавить девушку от последствий ночной эскапады.

Подумав об этом, Гарриет вспомнила, что мисс Каттермол все еще лежит на полу в ванной и с ней нужно что-то сделать. Нехорошо, если она успела прийти в себя и поднять шум. Однако, войдя в Новый двор и открыв дверь, Гарриет обнаружила свою пленницу в сонной стадии похождений повесы.[118]Небольшая вылазка в коридоры помогла установить, что мисс Каттермол живет на втором этаже. Гарриет отворила дверь комнаты, и в этот момент открылась соседняя дверь, и из нее высунулась голова.

— Каттермол? — прошептала голова. — О, прошу прощения. — И голова снова скрылась.

Гарриет узнала девушку, которая разговаривала с мисс Каттермол после открытия библиотеки. Она подошла к двери, на которой красовалась табличка с надписью «К. А. Бриггс», и тихо постучала. Голова снова появилась.

— Вы ждали мисс Каттермол?

— Ну, — сказала мисс Бриггс, — я услышала, что кто-то открывает ее дверь и… О, это вы, мисс Вэйн?

— Да. Что заставило вас ждать возвращения мисс Каттермол?

Мисс Бриггс, в шерстяном пальто, накинутом на пижаму, выглядела несколько испуганной.

— Мне нужно было кое-что сделать. Я все равно не спала. А что?

Гарриет посмотрела на девушку. Она была невысокой, крепкого сложения, с некрасивым лицом, в котором читались сила и здравый смысл. Гарриет решила, что ей можно довериться.

— Если вы друг мисс Каттермол, то пойдемте — поможете мне поднять ее на второй этаж. Она внизу в ванной. Я обнаружила ее, когда молодой человек помогал ей перелезть через стену, она не очень хорошо себя чувствует.

— О господи! — сказала мисс Бриггс. — Налакалась?

— Боюсь, что да.

— Вот дура, — резюмировала мисс Бриггс. — Так и знала, что она что-нибудь вытворит. Идемте.

Вместе они втащили мисс Каттермол по скрипучей отполированной лестнице и уложили на кровать. В мрачном молчании они раздели ее и накрыли одеялом.