— Довольно распространенноемнение, — вновь кивнул Николай Иванович. — Очень подходит длябеллетристики. Давайте пофантазируем. Зачем врагу рода человеческого могло этопонадобиться? Вы знаете ответ? Лично я затрудняюсь даже предположить, какие унего были к тому мотивы.

— Неудивительно, чтозатрудняетесь, — хмыкнула Анна. — На то и сатана.

— Да-да, — охотно согласилсяПлатонов. — Однако меня больше привлекла иная версия. Вот,взгляните. — Ловко управляясь с креслом, он подъехал к шкафу, что стоял устены, и достал из ящика толстую книгу. — Закон Божий, — пояснилон. — Издание 1913 года. — Он подъехал к нам, положил книгу на стол,сдвинув чашки в сторону, и открыл ее. — Все четыре Евангелия, какизвестно, написаны через много лет после распятия Христа. Святой Иоаннознакомился с тремя из них и их одобрил. Затем ученики уговорили его составитьсвое повествование о земной жизни Христа, что он и сделал. Довольно странно,что в своих странствиях никто из двенадцати не потрудился записать притчи,которыми так любил поучать Христос. Хотя среди них были люди образованные. ВБиблии немало пророчеств, и за Христа принимали и Илию, и Иоанна Крестителя…

— Я не очень понимаю, куда выклоните, — начала я, но Анна меня перебила:

— Николай Иванович хочет сказать, чтокто-то еще при жизни Христа составил описание совершенных им чудес. Но покакой-то причине они были забыты или утеряны.

— Или к ним было резко отрицательноеотношение из-за их автора, — весело добавил он.

— Вы считаете, что автор Пятого, то естьПервого Евангелия — Иуда? — спросила Анна. — Вынуждена заметить, чтоэто тоже весьма расхожее мнение. Лично я читала три детектива — два переводныхи один отечественный, в которых речь шла о Пятом Евангелии, якобы написанномИудой.

— При чем здесь детективы? —спросила я.

Николай Иванович на замечание Анны ответилмягкой улыбкой:

— Это лишь говорит о том, что идея, таксказать, витала в воздухе. А идеи на пустом месте не возникают, что-то им даеттолчок. В нашем случае загадочная цитата в книге в руках пятого евангелиста.Если принять версию, что евангелист Иуда, то ее смысл вполне понятен.

— Только не для меня, — покачала яголовой. — По-вашему, Христос простил его и обещал ему царствие небесное?

— А если это не слова Христа? —вкрадчиво заметил Николай Иванович.

— Тогда чьи?

— Пятого евангелиста, то есть Иуды.

— И он обвиняет Христа впредательстве? — растерялась я.

— Христос сказал, что будет предан,распят и воскреснет на третий день. Кто-то из учеников должен был предать его.И он заранее знал кто и даже назвал его на Тайной вечере. На вопрос Иуды: «Не яли, Господи?» — ответил: «Ты сказал».

— Конечно, потому что читал в сердцахлюдей и видел сущность Иуды.

— А что вы скажете о предопределении?Разве не на все воля божья? И Иуда знал, что для предательства учитель выбралего? Человека, который безумно его любил? Но что он против воли божьей? Чтобысвершилось пророчество, Христу надлежало быть распятым, а Иуде предать. И нерыдал ли он вместе с господом, прося: «Пусть минует меня чаша сия»? Есливзглянуть на все глазами Иуды, это Христос предал его, возложив на его плечинепосильную ношу. Он выполнил волю божью и покончил с собой, оставив нам этустроку как обвинение.

— Он не только смотрит наши фильмы, ончитает нашу беллетристику. Хотя неизвестно, кто кому идеи подбрасывает, —сказала Анна. И в ответ на недоумевающий взгляд Николая Ивановича пояснила:

— Это я к тому, что особо оригинальнойвашу версию не назовешь.

Он засмеялся:

— Согласитесь, версия недурна.

— Так можно оправдать любоепредательство, — разозлилась я. Разговор произвел очень сильноевпечатление, хотя я понимала, что все эти догадки ровным счетом ничего нестоили. — Мол, на все воля божья. Предал, потому что так угодно богу, а еслиб было не угодно, он бы предать не позволил. Очень удобно. Я не сильна вСвященном Писании, но точно знаю, что бог дал нам свободу выбирать между доброми злом.

— Помилуйте, я вовсе не оправдываюпредательство. Это лишь моя версия. — Он вздохнул и развел руками. Я почувствоваланеловкость, не стоило говорить с человеком в подобном тоне, он тратит на насвремя, а я…

— Философский спор о том, насколько мысвободны, предлагаю временно прекратить, — сказала Анна. — Кто авторэтих строк, установить невозможно. Да и их наличие сомнительно, раз в музеевисит икона с цитатой из Апокалипсиса.

— Сомневайтесь на здоровье, —улыбнулся Николай Иванович. — Но не забывайте легенду о главе изнеизвестного Евангелия, которая якобы была спрятана в иконе.

— Куда же она делась? — усмехнуласьАнна.

— В середине позапрошлого века такуюрукопись оторвали бы с руками, — нахмурилась я. — Карамзин, какизвестно, привил россиянам любовь к истории. В любом случае, если главасуществовала, она просто была бы обязана где-то всплыть, не сама, так упоминаниео ней. А ничего подобного мне не встречалось.

— Я еще не утомил вас своимирассказами? — улыбнувшись, спросил Николай Иванович. — Вы непредставляете, какое это для меня удовольствие, но я, кажется, злоупотребляю…

— Вовсе нет. Но если у вас дела… мы можемприехать еще.

— Что вы, что вы. Я, напротив, очень рад.Итак. Вернемся к иконе. Я вам рассказал несколько легенд, связанных с ней. Чтовы о них думаете?

— О легендах? — удивилась я. —Правду от вымысла отличить очень трудно. Возможно, правды и вовсе нет или еесовсем немного, как в легендах о Дракуле. Существовал человек с таким именем, авсе остальное просто сказки.

— Забавно, что вы о нем вспомнили.

— О Дракуле? — не поняла я.

— Именно. Среди людей князя, подарившегоикону монастырю, был некий человек, прозванный Молчун. В совсем юном возрастеон отправился с торговым караваном на Каспий, попал в плен, бежал, долгоскитался, пока уже в преклонных годах не вернулся на родину. Его считали чутьли не колдуном и побаивались. Однако он был человеком верующим и везде возил ссобой икону.

— «Пятого евангелиста»? — спросилая. Платонов кивнул.

— Именно он завещал ее монастырю, а князьлишь заказал на нее богатый оклад из серебра с драгоценными каменьями.

— Это тоже легенда?