— Конечно. А вот уже факт. Незадолго досмерти полковника Мартынова, погибшего при пожаре, в селе появляется некийглухонемой, прозванный Скопцом, родом из Трансильвании. Что ему понадобилось внаших краях, неизвестно, однако он поселился в доме полковника. Взятый в дом измилости, он пользовался там невероятным уважением, а в селе его боялись.

— И тоже считали колдуном.

— А как же иначе? Так всегда бывает,когда люди сталкиваются с чем-то непонятным.

— И кто, по-вашему, был этотчеловек? — спросила я, чувствуя некоторую нервозность, непонятно, что меняраздражало, сам рассказ или то, с какой убежденностью говорил Платонов.

— Хранитель, — пожал он плечами, приэтом выглядел совершенно искренне, точно он действительно говорил о чем-то самособой разумеющемся.

— Час от часу не легче, — вздохнулаАнна. Я испугалась, что Николай Иванович обидится и прогонит нас, но он веселозасмеялся.

— Это же очевидно. Такую ценность немогли оставить без присмотра. В четырнадцатом веке князь решил, что самоенадежное место для нее — монастырь в глухих лесах. Леса тогда в нашей местностидействительно были непроходимые. После того как монастырь сгорел, иконаоказалась в сельской церкви. Место тоже вполне подходящее. Особого внимания нанее деревенские не очень-то обращали, да и местное дворянство вряд ли бы еюзаинтересовалось.

— Из вашего рассказа следует, что иконаприносит несчастья. Сплошные пожары и убийства.

— Икона здесь ни при чем, — удивилсяон. — Убийцы — люди. Другое дело, что иногда что-то заставляет наспоглубже заглянуть в свою душу и…

— Монахов косит эпидемия? — неудержалась я.

— Порой открываются такие тайники души… Явас утомил, — развел он руками. — Простите мою старческую болтовню.Все, что я вам здесь рассказываю, просто мои догадки. Возможно, ни один ученый сними не согласится. Хотя все это происходило в действительности.

— Что вы знаете о Хранителях? —спросила я.

— Вы слышали об Альбигойской ереси?

— Что-то связанное с тамплиерами?

— Альбигойцы, или катары, приверженцыеретического движения в Южной Франции XII — ХШ веков. Выступали против догматовкатолической церкви, призывали к аскетизму и тому подобному… Были разгромлены вдвадцатых годах XIII века северофранцузскими рыцарями и королем Людовиком VIII.Так вот. Я нашел упоминание о некой секте, которая появилась в тех краяхпримерно в то же время. Их также обвинили в ереси, и знаете, что оказалось: онипочитали пятого евангелиста, которого обрек на вечные муки «распятый». Христаони иначе как «распятый» не называли.

— В то время полно было всяких сатанистов, —нахмурилась Анна. — Черные мессы и прочее в том же духе. Выходит,Хранители иконы те же сатанисты.

— Сатанисты поклоняются дьяволу, каквечному злу. А они обвинили бога в том, что он предал свое творение.

— Мы опять возвращаемся к вопросу освободе воли, — поморщилась я недовольно.

— Смотрите, что происходит, — неунимался Николай Иванович. — Бог посылает своего сына на землю вискупительную жертву за грехи человеческие. Если Христос не будет распят,человечество не спасется.

— А если Иуда не предаст, Иисуса нераспнут?

— У каждого из них была своя чаша,которую надлежало испить. И тот и другой спасали человечество.

— Чушь, — громко сказалаАнна. — Если Иуда шел на подвиг, точно Александр Матросов, во имячеловечества, перешагнув через свою любовь к учителю, тогда отчего онповесился? Ведь если все от бога и чашу свою он испил до дна, в чем он могобвинить себя?

— А если его любовь к учителю оказаласьвыше, чем любовь к человечеству?

— Мы неподходящие оппоненты в религиозныхспорах. Вам стоит поговорить на эту тему со священниками, — заметилая. — Они наверняка смогут ответить на все возможные вопросы.

— Разумеется. Есть учение, и естьофициальная точка зрения, которой каждый священнослужитель обязанпридерживаться. Не думаю, что беседа с ними покажется особенно интересной. Таквот, секта была разгромлена, но кое-кому из них удалось скрыться.Незначительная их часть осела на территории современной Румынии.

— Разгромили альбигойцев в XIII веке, аслуга князя возвращается из дальних странствий…

— Примерно через сто пятьдесят лет послеэтого.

— И он привез реликвию: икону и главу изЕвангелия? Но если копия в музее соответствует оригиналу, то икона, безусловно,византийская. У католиков, насколько мне известно, нет такого почитания икон,как у нас.

— С чего вы взяли, что Хранителикатолики? А потом, не забывайте, что икона лишь футляр для главы из Евангелия.Ее мог заказать слуга князя уже перед возвращением на родину.

— Почему не спрятать текст в любой другойиконе?

— Чтобы посвященные знали, где искать.

— Допустим. Значит, несколько вековреликвия преспокойно хранилась в сельской церкви в русской глубинке, пока всередине позапрошлого века здесь не объявился Хранитель. Я правильно поняла?

— Конечно. Этот человек умер в глубокойстарости, но до конца своих дней выглядел так же, как и тогда, когда впервыепоявился здесь. Разумеется, людская молва приукрашивает реальность, но вот ещефакт. Сразу после его смерти вблизи поместья Мартыновых появляется некийотшельник, тоже глухонемой. Старец Игнатий. По слухам, он пришел откуда-то изМолдавии. И вот что интересно, он стал наставником Мартынова и даже жил у негов доме.

— Подождите, оклад с иконы сняли примернов середине века, тогда же обнаружили главу Евангелия, которая вдруг исчезлавместе с иконой.

— Совершенно верно, — улыбнулсяНиколай Иванович. — Мартынов скончался, а его наследники ничего толком незнали о главе Евангелия, а может, и не хотели знать.

— Вы думаете, Евангелие хранилось у них?

— А где же еще? На смену одному Хранителюпришел другой. Почему младший Мартынов решил вернуть икону церкви, неясно. Номотивы, безусловно, были. Возможно, он просто чего-то боялся…

— И поэтому заказал новый оклад?

— Или новый футляр, чтобы сбить кое-когос толку.

— Хранителей?

— Или их врагов. Все имеет своюпротивоположность, любое явление, идея. Добро — зло, верх — низ. Хранители иантихранители, или посвященные, называйте как хотите.