– Ты сможешь выбрать любую профессию! У меня есть связи в разных университетах.

– Не хочу бросать тут отца одного, – объяснил Лев.

– Ты будешь к нему приезжать.

– Те, кто обещают вернуться, никогда не возвращаются, месье Роз. Они бы не уезжали, если бы намеревались вернуться.

– Жизнь иногда сложнее, чем кажется, мой мальчик. Ты мог бы сделать головокружительную карьеру.

– Зачем она нужна, карьера эта? – иронически вопрошал Лев. – Чтобы разбогатеть? Богатые люди – воры, они украли у меня мать.

– Чтобы достичь процветания, я думаю, – ответил, смутившись, месье Роз.

– Я и так процветаю, таская чемоданы и оказывая услуги клиентам, – сказал Лев.

– Ты станешь важным человеком.

– Что проку от важности. Это соизмерение себя с другими, а не с самим собой.

– Перестань философствовать, пожалуйста! У тебя всего одна жизнь, и ты не должен тратить ее попусту, таская чужие чемоданы, опомнись наконец! Тебе необходимо получить образование.

– У меня есть актерское образование. Отец учит меня всему, что знает.

– Послушай, Лев, если бы твой отец был великим актером, он бы играл сейчас в “Комеди Франсез”, а не служил в “Паласе Вербье”!

– Не говорите о нем с таким пренебрежением. Отец вас очень уважает.

– И это взаимно. Но я беспокоюсь о твоем будущем. У меня прямо руки чешутся выгнать тебя отсюда, чтобы тебе пришлось искать свой собственный путь.

– Почему вы хотите меня уволить? Я много работаю, клиенты довольны.

– Слушай, мой мальчик, вот что я предлагаю: я оставлю тебя в отеле и научу всему, что знаю.

– Что вы знаете о чем? – спросил Лев.

– О гостиничном бизнесе. Вреда не будет.

Лев согласился. Не столько из желания сохранить свою должность, сколько потому, что понимал – это действительно может ему пригодиться. Как говорила мама, век живи – век учись. Таким образом, в обстановке полной секретности, чтобы не вызывать зависти у других служащих отеля, месье Роз преподавал Льву хорошие манеры и правила этикета, воспитывал в нем утонченность, вкус и чувство стиля и учил разбираться в еде и винах.

Эдмон Роз так никогда и не женился и не имел детей, но, будь у него сын, он хотел бы, чтобы он был похож на Льва. В один прекрасный день, когда ему станет трудно управлять “Паласом”, Лев с успехом придет ему на смену.

– Кто знает, – с поистине отеческой гордостью сказал он Льву как‐то вечером, когда они вслепую дегустировали лучшие марочные вина, – может, когда‐нибудь ты станешь директором этого отеля. И превратишь его в самый востребованный палас в Европе.

Лев на мгновение представил себя в этой роли. Идея ему понравилось. Он любил “Палас”.

Лев подолгу засиживался у отца. Тот открывал посреди гостиной внушительный кофр, в котором хранил свои театральные сокровища, оставшиеся от старых спектаклей. Некоторые костюмы, траченные молью и временем, нуждались в починке. Отец и сын вместе занимались шитьем и штопкой.

– Ты не очень скучаешь по театру? – спросил однажды Лев.

– Жизнь – это великий театр, – ответил Сол. – Рано или поздно я вернусь на сцену. – Он кивнул на большой альбом в кожаном переплете, лежащий на столе. – Я уже придумал массу новых персонажей. Я их описываю тут, чтобы не забыть.

– Можно посмотреть? – спросил Лев.

– В другой раз, – отказался отец.

– То есть весь этот хлам ты хранишь для будущего спектакля?

– Нет, чтобы когда‐нибудь передать его тебе.

– И что ты мне прикажешь с этим делать?

– Передашь своим детям.

– А они что будут с этим делать?

– Передадут своим детям.

– И что? – спросил Лев.

– И они вспомнят обо мне.

Левовичам хорошо жилось при “Паласе”. Но, по мнению других сотрудников, с их появлением что‐то изменилось. У месье Роза теперь повсюду были глаза и уши. Он замечал все малейшие нарушения. Но вряд ли ему стучали Левовичи, поскольку некоторые из таких проступков имели место в номере при закрытых дверях либо в баре, бассейне или ресторане в их отсутствие.

В течение многих лет никому не удавалось проникнуть в эту тайну.

В банкетном зале “Отеля де Берг”, на ежегодном собрании Ассоциации женевских банкиров, весь стол в благоговейной тишине внимал Левовичу.

– То есть вы собирались стать управляющим “Паласа”? – спросила президент банка Берне.

– В общем, да. Лично я был не прочь. Но жизнь решила иначе. Я работал там до тех пор, пока в двадцать шесть лет не познакомился с Абелем Эвезнером, отцом Макера. Он‐то и предложил мне место в Эвезнер-банке. Ну и я продвинулся по службе.

– Неслабо так продвинулся! – восхитился один из банкиров Питту.

Гости беззвучно доедали десерт, не спуская завороженных глаз с Левовича. Он не умолкал в течение всего ужина, время от времени, правда, пытаясь сократить свое жизнеописание, но всякий раз в ответ на его “если в двух словах” все хором протестовали и требовали подробностей.

– Мама бы вами гордилась, – сказала женщина за соседним столиком, утирая слезы.

– А папа? Он все еще живет в Вербье?

– Папа умер. Он умер из‐за меня.

За столом воцарилась неловкая тишина. Тут президент Ассоциации, взяв микрофон, объявил, что для неформального общения кофе и чай поданы в салоне Леман, примыкающем к банкетному залу. Все встали и шумной толпой двинулись общаться в соседний салон. Лев бездумно пошел за ними. Он заказал черный кофе и вышел с чашкой на балкон. Он стоял там один на морозном воздухе, любовался озером и левым берегом.

Его город показался ему еще прекраснее, чем обычно.

Внезапно я отрываюсь от своего романа. Я сижу один в ночной тиши гостиничного номера и думаю о Женеве, моем любимом городе, и благодарю его.

На балконе Левович словно жезлом Моисея потряс тростью Тарногола, и в лунном свете сверкнули бриллианты. Он почувствовал, как его наполняет невиданная доселе сила. И тут же с непривычной ностальгией подумал о последних шестнадцати годах своей жизни.

•

16 лет назад.

Первый Большой уикенд Анастасии в Вербье.

Субботний вечер

Они танцевали в бальном зале “Паласа Вербье”, смешавшись с гостями банка. Красивая пара.

Великолепные самозванцы.