продолжила Фейт, – мать перестала со мной разговаривать. А отец, как только обрел свободу от супружеских уз, начал заводить себе подружек, одну другой моложе. Конечно, я часто шучу о пристрастиях отца к молоденьким девочкам, но на самом деле это просто ужасно.

– Не сомневаюсь.

– Окончив колледж, я уехала как можно дальше от обоих. Мама сейчас в Коннектикуте, а отец – в Майами с моей новой двадцатичетырехлетней мачехой. А я здесь.

«Здесь, и практически одна, не считая Сайласа».

– Знаешь, довольно долго меня это вовсе не беспокоило, – продолжила Фейт. – По крайней мере, я о них даже не вспоминала. Я развлекалась с Вив и, по сути, уподоблялась любовницам отца – использовала мужчин с деньгами, даже если мне это было не нужно. Так продолжалось до тех пор, пока я не встретила Сайласа. Увидев их отношения с Максом… Думаю, именно тогда я начала меняться. А Гавайи просто подтолкнули меня к краю пропасти. – Она выгнула бровь. – Или спихнули вниз по тропе. Что, если подумать, оказалось не слишком приятно.

– Понимаю, – улыбнулся я. – Я же, напротив, так и не перестал злиться на родителей, хотя прошло уже много лет. Нужно просто забыть о них, но я не могу.

– Ты всегда ждешь, когда сработает сигнал тревоги, – тихо проговорила Фейт. – Для меня же все это больше похоже на молчание, на пустоту. Родители никогда не называли меня непослушной или глупой, не заставляли чувствовать себя плохо. Они просто ничего не говорили. И я росла, не зная, что думать. Я была красивой? Любила веселиться? Я понятия не имела, поэтому не забивала себе голову такими мыслями, позволив другим решать за меня. Хотя, может, я сознательно избегала подобных вопросов. – Фейт преувеличенно сильно вздрогнула. – Уф! Теперь после таких откровений мне понадобится коктейль.

Я рассмеялся, и то, что зародилось между нами, стало еще глубже, сильнее сблизило нас.

Мы пообедали и вернулись в квартиру Фейт. А после я крепко поцеловал ее, медленно раздел и вошел в нее с таким благоговением, какого еще не испытывал прежде. Мы смотрели друг на друга, не в силах отвести взгляда. Я же вновь и вновь задавал себе один и тот же вопрос: как, черт возьми, я смогу ее оставить?

* * *

– Я так нервничаю, – призналась Фейт.

Мы в очередной раз приняли душ, и она снова переоделась. Теперь Фейт надела черные брюки и белую блузку без рукавов, собрала волосы в пучок на голове, оставив открытой элегантную шею, сводящую меня с ума.

Фейт не дружила с готовкой, поэтому заказала доставку еды из изысканного ресторана.

В шесть часов раздался стук в дверь, в квартиру вошел высокий, светловолосый парень. Он выглядел внушительно и словно источал силу. Я много раз видел подобных ему на Уолл-стрит, однако Сайлас Марш мог дать им всем сто очков вперед. Весь его облик – одежда, прическа, часы на запястье – кричал о настоящем богатстве, но манера поведения не оставляла сомнений – речь шла не о миллионах, о миллиардах долларов.

«Миллиарды, заработанные на лекарствах».

Однако эта мысль не вызвала никаких чувств, да я бы и не позволил выбить себя из колеи.

Следом за Сайласом в квартиру вошел другой парень – чуть ниже ростом, не такой крепкий, но все же довольно стройный, с каштановыми волосами, карими глазами и широкой дружелюбной улыбкой. Сайлас казался жестким и настороженным – наверное, как и я. Макс же сразу завоевал мою симпатию.

Фейт поцеловала в щеку Сайласа, потом Макса, а после взяла меня под руку.

– Эшер Маккей, это Сайлас Марш и Макс Кауфман-Марш.

– Приятно познакомиться, – проговорил Сайлас, крепко пожимая мне руку; его взгляд стал еще жестче. Парень явно оценивал меня.

«Чтобы понять, достоин ли я ее».

Такая верность Фейт тут же сделала его симпатичным.

– Приятно познакомиться, Эшер, – произнес Макс и крепко пожал мне руку – не такой мертвой хваткой, как Сайлас. – Я слышал, ты первым подоспел на помощь, когда наша девушка попала в беду.

– Что-то в этом роде.

– Эшер усадил меня в корзину вертолета и отправил восвояси, – призналась Фейт, провожая их в гостиную, где на кофейном столике стояли тарелки с канапе и бутылки с газированной водой. – Но позже, в больнице, он и правда меня спас.

Она мягко улыбнулась мне, с благодарностью – как будто бы она сама не спасла меня в ответ.

– Вы явно нас превзошли, – смеясь, проговорил Макс. – Мы с Сайласом познакомились на собрании анонимных наркоманов. Не слишком-то привлекательно.

Я вскинул голову, и Сайлас поймал мой взгляд через кофейный столик.

– Не скромничай, – хмыкнула Фейт. – У вас эпичная история. Я всегда завидовала ей, пока… – Она бросила взгляд на меня, потом широко улыбнулась. – Кто хочет есть?

Сайлас по-прежнему наблюдал за мной, и я четко уловил его сообщение.

«Нам с тобой нужно поговорить».

Я кивнул в ответ. Слова насчет общества анонимных наркоманов разбудили во мне любопытство, и я гадал, что будет дальше. Однако они с Максом явно походили на хороших парней, которые заботились о Фейт и защищали ее. И против этого я не мог возразить.

За ужином мы смеялись и непринужденно болтали, но когда Сайлас понес в кухню тарелки, я последовал за ним.

– Э-э, – протянул я, подходя к нему у раковины с грязной посудой.

– Ну что, как тебе Сиэтл? – поинтересовался он. – Наверное, сильно отличается от Кауаи.

– Можно и так сказать, – согласился я. – Но у Сиэтла есть свои плюсы. Точнее… один плюс.

– Она.

Я кивнул.

– Значит, вы с Максом познакомились на собрании анонимных наркоманов?

– Так и есть. – Сайлас прислонился к стойке и, повернувшись ко мне, скрестил руки на груди.

– Знаешь, у нас с тобой есть нечто общее. Кроме нее, – сообщил я.

– Да? – Он немного расслабился.

– Раньше я жил в Нью-Йорке, работал на Уолл-стрит. И слишком много развлекался, если ты понимаешь, о чем я. Но вот моя мать… – Я прочистил горло. – Ей пришлось не слишком весело. Она повредила спину, и ей прописали ОксиПро.

Сайлас пару мгновений смотрел на меня, потом опустил голову.

– Черт. Мне жаль. Это мало что значит по сравнению…

– Все в порядке. Судя по словам Фейт, это случилось до того, как ты начал работать в компании. Я вовсе не хочу, чтобы ты чувствовал себя дерьмово. Я знаю, насколько ты важен для Фейт и, наверное, таким образом пытаюсь сказать, что ценю это. Она для меня тоже очень важна, поэтому лучше, чтобы между нами не осталось недомолвок.

Сайлас кивнул и оперся руками на столешницу.

– Ты очень