Мексиканец рассмеялся и подмигнул мне.

– Лучше приехать – как это у вас говорится? – поздно, чем никогда.

Тут я вдруг ощутил мимолетное беспокойство за свой пояс с монетами, но выбирать не приходилось.

– Весьма признателен, мистер Галлантин. Я еду с вами.

Бородач кивнул и поинтересовался, достаточно ли у меня патронов для винтовки и револьвера. После чего я присел к одному из костров и навалился на еду, приглядываясь одновременно к своим новым товарищам. Нет, скорее все-таки охотники, чем бандиты: несколько вполне приличных граждан, по большей части американцы, хотя испанская речь слышалась почти так же часто, как английская. Но именно английская фраза, произнесенная с приятным легким акцентом, заставила меня вздрогнуть.

– Готов поклясться, что во время последней нашей встрече вас звали Комбер. Флэшмен, говорите? И ведь где-то я уже слышал это имя, а?

То был Грэттен Ньюджент-Хэр.

Поскольку рот мой был полон, немедленного ответа дать я не мог, но и проглотить пищу тоже оказалось вдруг затруднительно. Он стоял передо мной, потирая нос, а потом вдруг щелкнул пальцами.

– Одиннадцатый гусарский! Та дуэль – в Кентербери, так ведь? А потом Афганистан, лет семь или восемь назад. Вы – тот самый Флэшмен?

Запираться вряд ли имело смысл, поэтому я кивнул, что он принял с обычной своей угодливой улыбочкой, вот только такого жесткого взгляда раньше я за ним не замечал, да и вообще в облике его не осталось ничего от прежней лени.

– Так-так, прямо чудеса… Думаете, я не догадался, что вы из кавалерии? Путешествуем инкогнито, значит? И какими судьбами занесло вас так далеко от Санта-Фе? Уж не меня ли ищете, случаем?

Только тут я вспомнил, что этот мерзавец прикарманил две тысячи моих – ну ладно, сьюзиных – долларов. Грех этим не воспользоваться.

– Вовсе нет, – говорю. – Денежки-то уже растратили?

Он судорожно вздохнул, а рука дернулась к поясу.

– Они находятся в укромном месте, назовем это так, – негромко отвечает ирландец. – И останутся там. Но вы не ответили на мой вопрос: что вас сюда привело? Не хотите ли сказать, что бросили старую перечницу?

– Даже если и так, вам-то что?

– Честное слово, могли бы и намекнуть – я бы тогда остался. – Улыбка окончательно сделалась неприятной. – Ей понадобится кто-нибудь на ваше место.

Я задумался, смерив его взглядом, но промолчал, давая понять свое отношение к его словам. Грэттен расхохотался.

– Да смотрите, как вам заблагорассудится, – говорит. – Зато она глядит на меня совсем по-другому – вернее, глядела, пока я тискал ее жирный зад всю дорогу от Рощи Совета. А вы-то и не догадывались, а? Конечно, потому как тем временем волочились за каждой черной потаскухой, которая попадалась под руку. Какой позор!

Он уселся рядом со мной, очень довольный подведенной, как казалось ему, петардой.

– Ее просто сразила ваша неверность, да-да, а она ведь такая нежная, душевная женщина. Что ж, она отплатила сполна, наставив рога вам.

Я не шибко любил нашего приятеля Грэттена и не доверял ему, даже когда он держался в рамках, теперь же находил его совершенно невыносимым. Как ни странно, вовсе не потому, что парень обихаживал Сьюзи. В рассказанной им истории я не сомневался, но это ни на йоту не уменьшило моего к ней расположения. Похотливая шлюха отплатила мне той же монетой! И почему бы нет: она прекрасно знала, что я принадлежу к породе кобелей, которых заставить ограничиться одной женщиной – все равно что пытаться выклянчить у скряги гинею, и рано или поздно я пойду налево. Сьюзи и сама из той же породы. А мысль о том, что она стремилась сохранить меня, даже зная об измене, весьма согревала – ни полсловом не упрекнула, прям комплимент. Милая Сьюзи… Нет, мое недовольство Грэттеном имело причиной исключительно его самого и никого больше.

– Вас это, похоже, не трогает? – спрашивает ирландец.

– А с какой стати? Такой похотливой бабенке нужен был кто-то. Полагаю, она просто предпочла вас одному из погонщиков. И видно, осталась не слишком довольна, иначе вы бы даром получили то, что пришлось в итоге украсть. Кажется, – произнес я, поднимаясь, – кофе поспел.

Когда я вернулся, он стоял, только улыбочка исчезла, а голос утратил прежнюю мягкость. – Мне не нравится слышать слово «украсть», поняли? Особенно из уст человека, стесняющегося собственного имени.

– Так и не суйте нос в его дела, – говорю я, отхлебывая кофе. – Он сам управится.

– Вот как? Отлично, тогда и ему лучше держаться от меня подальше, – ехидно заявляет Грэттен. И если этому господину приходят в голову некие нелепые идеи по поводу возврата определенной суммы, то лучше ему забыть о них, ясно? Я наблюдал вас в деле, мой афганский герой, и нисколечко не впечатлен.

Он пристукнул прикладом кольтовской винтовки.

– Скажи-ка, Грэттен, – говорю я, окидывая ирландца взглядом. – Сьюзи когда-нибудь плакала от тебя?

– Что-что? С какой это стати, черт возьми? – подозрительно спрашивает он.

– И в самом деле, – пожимаю я плечами, не обращая на него внимания.

Постояв некоторое время, Ньюджент-Хэр поплелся прочь, но продолжал наблюдать за мной. Ему все не верилось, что мое прибытие не связано с кражей и встреча наша произошла совершенно случайно. К гадалке не ходи, ирландец тоже намылился в Мексику. Не накинься он так на меня по поводу Сьюзи, я бы охотно развеял его сомнения, но парень оказался настоящей дешевкой, без всякого стиля. «Цепочечный десятый», говоришь? Я тоже приглядывал за ним и через час после того, как все мы уложились спать, по-тихому сменил место. Наутро я понял, что и он поступил так же.

Тронулись мы перед рассветом, и я отметил, что наш отряд насчитывает человек сорок и способен постоять за себя. Ехали попарно, с дозорами в голове и по флангам. После полудня Галлантин выслал вперед двух индейцев с приказом подыскать место для лагеря. Те примчались назад галопом и, то и дело показывая туда, откуда вернулись, стали оживленно совещаться с Галлантином и высоким мексиканцем. Я находился слишком далеко в арьергарде, чтобы слышать, но пролетевший по колонне шепоток «апачи!» и то, что парни принялись подтягивать подпруги и проверять оружие, делали дальнейшие объяснения излишними. Мы шли рысью, пока не учуяли дым. На большой поляне в лесу стояла сгоревшая асиенда – прелестное, надо полагать, было здание, но теперь оно превратилось в мрачные руины. Пламя еще кое-где лизало стены, а в небо поднимался столб густого дыма.

Вокруг дома валялись трупы людей и животных, но никто не обращал на них ни малейшего внимания. По приказу Галлантина люди рассредоточились, обыскивая сараи и конюшни, а индейцы бродили по кругу, не отрывая глаз от земли. Некоторое время спустя раздались крики, и я, вместе с тремя-четырьмя другими, поспешил к паре «замшевых курток», склонившихся у желоба с водой и поддерживающих тело миниатюрной светловолосой женщины. Ее нашли скорчившейся под одеялом в одном из дворовых строений, но, даже когда ей дали воды, она только тупо таращилась на всех, а потом начала петь ужасным хриплым голосом и дико хохотать. Пришлось положить ее обратно на одеяло и продолжить поиски.