которого отказывается смотреть куда-либо кроме меня, будто боится упустить даже мельчайшую эмоцию.

— Захвачу нам по бокалу вина.

Отказа она не позволяет дать, а уверенной и — тут даже не слукавить — очень красивой и грациозной походкой направляется в сторону кухни.

Кайманов же не хочет уходить. Смотрит то на меня, то на Егора, и хоть я не встречаю его взгляд, чувствую, что он невероятно растерян. Эдуард впервые на распутье — ему тяжело нас оставлять, он не знает, кого из нас выбрать, и это… черт, у меня даже горло сжимается от резко нахлынувших чувств. Никогда бы не подумала, что он будет так страдать из-за того, что ему нужно кого-то из нас выбрать. Но в итоге он сдаётся, так ни за чью сторону не выступая, а просто медленно выходит из-за стола, оставляя нас с Егором один на один.

Глава 28. Лина

Огонь обращается льдом и обратно. Такое ощущение, что рядом с нами бушует стихийное бедствие. Предчувствие, что вот-вот и накроет. Снесет. Разворотит всё и не оставит ничего, после себя. Напряжение почти невыносимо, а мы всё сидим и молчим. Странность чувств разрывает. Впервые происходит что-то иное. Неправильное и непривычное. Смотрю на Егора и точно знаю, что что-то поменялось. В нём, а во мне оно будто синхронизируется. Чувства болтает как на палубе корабля в шторм. Заставляю себя его ненавидеть, злиться, кричать, но не могу. Внутри всё воет, как хочу сдаться. Лучше бы он кричал на меня, издевался, говорил гадости. С тем Егором я знала, как себя вести. С этим, что смотрит на меня своими пронизывающими до основания голубыми глазами, я в растерянности. Безоружна, без кожи. Ком поднимается к горлу, а сама уже усидеть на одном месте не могу. Это ведь просто взгляд…

Но это ничерта не просто взгляд, душу выворачивает.

Качаю головой. Чёртов, Кайманов.

— Ничего не было, — не выдерживаю натиска.

Жду, что его выражение изменится. Или хотя бы взгляд. Больше не могу, из-за него, как на иголках. Но ничетра не меняется. Он всё также смотрит, хмурая складка бороздит переносицу, а мне вот совсем не нравится, что Егор там ворочит в своей голове. Ответ его явно не удовлетворяет. Ну что ж…

— А если бы и было, то это, знаешь ли… — хочу добавить я, как бы показывая, что уж это точно был последний раз, когда сдалась, но Егор как будто и не слушает меня.

Неожиданно встаёт, а моя речь прерывается на полуфразе. Я так и сижу, приоткрыв рот, наблюдая, как Кайманов огибает стол.

— Прокатимся? — спрашивает как ни в чём не бывало, а у меня очевидно срабатывает рефлекс.

Даже не спрашивая, куда, сразу же выдаю:

— Ещё чего. — Сама крайне удивлена, смотря на Егора, который стоит прямо надо мной. — С какого перепугу?

Это что ещё за новшества такие?

— Мне надо тебе кое-что показать.

— Болото, в котором утопишь мою расчленёнку? — с нервным смешком выдаю, при этом инстинктивно двигаюсь чуть назад вместе со стулом.

Конечно, от Кайманова это не ускользает. Он смотрит вниз, приподнимая бровь. Мол, я что, похож на Чикатило? И очень жаль, что вслух не спрашивает, потому что с удовольствием ответила бы “очень!”

— Давай, не упрямься, птичка, — устало проговаривает он, будто и правда больше не может вести никакую войну.

Благо, что у меня ещё сил хватает.

— Не вижу ни одной причины, чтобы это делать.

— Как на счёт той, что на своих двоих идти, куда приятней, чем снова висеть вниз головой? — предлагает он, а я тут же вскакиваю, будто сидушка стула воспламенилась огнём.

Выставляю палец и грозно цежу, пятясь спиной назад.

— Только попробуй!

А до адресата и дойти угроза не успевает. Короткий вздох.

— Ну, нет так нет.

Я и отбежать не успеваю, один шаг в мою сторону, и он резко нагибается, чтобы без каких-либо усилий вновь закинуть меня на плечо. И пусть на сей раз я к этому готова, всё равно взвизгиваю от слишком резкой смены потолка с полом, что очень не нравится моему вестибулярному аппарату.

— Ну, ты и сволочь, Кайманов! — гневно выдаю сквозь зубы, но лупить не начинаю, как в прошлый раз, прекрасно помня, что страдают от этого только мои руки.

Брыкаться тоже не рискую, падать вниз головой вообще не хочется, а как противостоять?..

— Ты всё ещё можешь пойти со мной добровольно? — неожиданно для меня предлагает он, останавливаясь почти перед дверью и ставя меня обратно на ноги, но при этом блокируя своим телом попытки сбежать.

Как, блин, мило-то с его стороны! Выбор он мне предоставляет! Недовольно соплю, понимая, что лучше согласиться, но всё внутри меня не хочет поддаваться этим провокациям. Не смотрю, а дыру прожигаю в Егоре, который выглядит по-прежнему очень спокойным, будто никогда и не пылил. И эти смены его настроения немыслимо злят.

— С чего я вообще должна с тобой куда-то ехать? — не сдаюсь, даже под угрозой того, что могу снова попрощаться с прочной землёй под ногами. — Да ещё минут десять назад, ты меня едва ли не шлюхой выставил при отце, а теперь что? Вдруг успокоился, стоило мне сказать, что не спала с Димой? Может, я соврала, лишь бы…

Я вздрагиваю, когда Егор мощно впечатывает руки по обе стороны от моей головы. И близко так нагибается, что обдаёт губы его горячим дыханием. Глаза дикие-дикие. Я говорила, что он спокойный? Забудьте об этом, надо просто знать, где именно его спусковой крючок.

— Не провоцируй, Лина, — не говорит, буквально рычит.

Желваки на скулах ходят ходуном. Я вся вжимаюсь в дверь, пытаясь чуть отстраниться. Но не потому что боюсь. Его пряный аромат, заполоняющий всё вокруг, кружит голову, как после долгого страстного поцелуя. Я едва могу соображать, всё вокруг такое неразборчивое и расплывчатое, кроме одного — его чёртовых глаз, которые плавят и плавят.

Сжимаю руки в кулаки и с трудом сглатываю, но голос всё равно получается взять под контроль.

— А то что? — смело выдаю я, будто действительно себя так чувствую.

Хотя и не трясусь от страха. Нет, это нечто иное, что топит тело так, что от чувств лихорадит. Егор нагибается ещё ближе. А я с ума схожу от его взгляда. Хочу ещё больше его дикого огня, которым пылает, когда сжимает мои скулы пальцами. Взбешённый и одновременно опьянённый, он будто разорвать меня хочет и в то же время забрать всю себе.

— Придётся напомнить тебе, кому ты на