самом деле принадлежишь, — угрожающе цедит он почти рот в рот, собственнически и одновременно презрительно, будто сама мысль, что это не так, может причинять ему адскую боль.

И почему теперь мне хочется провоцировать его ещё больше. Я знаю, что делаю. Знаю и даже не думаю отступать.

— Помнится ещё несколько часов назад, мой рот принадлежал другому.

И всё. Стена ломается. Я так быстро оказываюсь прижатой к твёрдому телу Егора, что в голове звёзды начинают взрываться от полноты ощущений. Он вдавливает меня в дверь, захватывает губы с таким остервенением, будто изголодавшийся зверь набросился на добычу. А что делаю я?

Отвечаю.

Цепляюсь за него, будто упасть могу. Руками футболку мну: на плечах, груди — везде, где пальцы бывают. Сама умираю, как хочу его получить. Ближе, теснее… и поцелуй — глубже и глубже. Оба задыхаемся, но дышим только друг другом. До дна выпиваем. Безумие, как накрывает.

Ох, ты ж…

Ахнуть не успеваю. Одно мгновение и положение меняется. Егор рывком поднимает вверх за бёдра и тут же своими впечатывается между моих ног, а меня будто пламенем пронизывает. Желание скручивает почти до боли. Сжимаю ноги вокруг него сильнее, чисто инстинктивно, жаждая унять неумолимо разрастающуюся ноющую потребность, но новые ощущения так поджаривают мозг, что перестаю соображать. Никаких отговаривающих мыслей на задворках разума. Я ведь с ума схожу, как нравится то, что получаю. Полный контакт с его телом. И тот напор, с которым Егор целует… Правильнее было бы сказать, нападает. Вторгается так яростно и агрессивно, что и глотка кислорода сделать мне не даёт.

— П…ц, сожрать тебя хочу, птичка, — выдаёт он, прикусывая мою губу.

И вниз спускается, с медленной страстью кожу покусывая. Подбородок, шею, плечо.

И почему он этого ещё не делает? На всё сейчас с ним согласна. Главное всю, чтоб забрал. Без остатка. Умереть готова, как хочу снова быть его.

Целуй, целуй, целуй…

Сама же выгибаю шею на встречу его горячим губам, которые спускаются всё ниже, к основанию шеи. Неспешные, мягкие, вкушающие, но такие голодные.

— Господи, Лина, — томно шепчет, прижимаясь губами в ложбинку у шеи, — я такой идиот.

А затем вдруг голову поднимает и смотрит прямо в глаза. Осознанно так, хотя и его потемневшие от желания глаза застланы поволокой. И пусть моя кожа и ноет от того, как по ней бьёт ожидание возвращения его губ, мне почему-то вдруг экстремально важно становится смотреть только ему в глаза, которые передают столько раскаяния и боли, что сердце начинает гореть. Хочу слышать, что скажет, потому что уже это вижу в глазах.

Егор же тяжело сглатывает, секунду берёт, чтобы начать говорить:

— Я…

И мой мир рушится. Потому что прямо за спиной в дверь кто-то мощно начинает стучать. Вздрагиваю от неожиданности и машинально подаюсь ближе к Егору, сворачивая руки на его шеи сильнее, будто спрятаться за него хочу. Мельком гляжу на дверь, а потом обратно в голубые глаза. Мозг мигом трезвеет, картинка вокруг яснее, чем когда либо, но я и не думаю отстраняться. По крайней мере, пока следом за мной не отрезвеет Кайманов и не спихнёт меня сам вниз. Но и он этого не делает. Держит крепко, как и держал, даже взгляда не думая отводить от моих глаз.

Мы оба делаем это осознанно. И оба планируем это продолжить.

— Запомни, начнём мы остановились, — хрипло говорит он, когда стук повторяется. — Но сначала я должен тебе кое в чем признаться, — добавляет и на новый стук заглядывает мне за плечо. — После того, как отделаемся от незваных гостей.

И вдруг крепко снова целует, припадая к моим губам на секунду и с мучительным звуком отрываясь от них, прежде чем растерянную и потерявшуюся поставить обратно на ноги. Егор огибает меня и уже тянется открыть дверь, как неожиданно меня ошеломляет прозрение.

Двадцать минут.

— Нет, — хочу остановить его, подрываясь вперёд, но не успеваю.

Егор уже открывает дверь. Правда, ожидания не соответствует реальности. Это не Дима.

На пороге стоит взрослый мужчина, за ним ещё один — выражения лица обоих наисерьёзнейшие, отчего нарастают нехорошие ощущения. За ними двое из нашей охраны. Егор же даже спросить не успевает, кто они, когда перед его носом появляется ксива.

— Оперуполномоченный Соболев, — представляется мужчина, а у меня сердце катапультирует к желудку. Бухает так, что на мгновение оглушает. А когда взгляд мужчины заглядывает за плечо Егора… — Я так понимаю, вы Эвелина Кайманова? — я даже кивнуть не успеваю, как он безапелляционно выдаёт. — Прошу вас проследовать с нами.

Глава 29. Лина

Лучше бы меня переехала машина. Уверена, даже тогда я бы ощущала себя лучше, чем сейчас. Гнуснейшее чувство, будто предала Каймановых никак не отступает, пока еду на заднем сидении оперов, которым особо и уговаривать не пришлось, чтобы я поехала с ними.

Хотя Егор определённо был намерен бороться за меня до последнего. В какой-то момент мне даже показалось, что он может ударить представителя закона, когда тот объявил, что Егор единственный, кто точно не может меня сопровождать, потому что он — обвиняемый, а я — главный свидетель. Именно тогда-то я и поняла, как именно Дима решил меня вытащить.

Егору потребовалось наверное с пол минуту, чтобы переварить слова и понять, что сотрудник полиции не врёт. Тот взгляд в мою сторону…

Боже. Прикрываю ладонями лицо и почти съезжаю по сиденью вниз.

Кто я вообще?

Я даже лгать не стану, сказав, что сбежала оттуда только потому что не знала, как дальше смотреть ему и Эдуарду в глаза. Я ведь даже не отрицала ничего. Молча прихватила ту самую сумку, что приготовила заранее, и просто направилась в сторону двери к ожидающим меня сотрудникам. В голове вообще ничего не было кроме спасательного «исчезнуть», но тут Егор разбил меня окончательно, бережно перехватив моё запястье и тихо сказав, чтобы я ничего не боялась.

— Адвокат будет на месте раньше вас, а мы с отцом поедем прямо следом за вами.

Стоит ли упоминать, что после этого сбежать мне захотелось ещё сильнее?

— Эвелина Эдуардовна?

Я и опомниться не успеваю, а меня из мыслей выдёргивает голос того самого Соболева, говорящего мне, что мы приехали. Голова невероятно тяжёлая, мысли будто весят тонну, поэтому даже когда выхожу на автомате из машины, не сразу понимаю, куда мы приехали. Это не то отделение полиции, которое было озвучено Эдуарду, чтобы туда подъехал адвокат. Соответственно, когда озираюсь по сторонам, ни машины Егора, ни машины отчима я не