— Олег, займись, — попятился Свежевский.

— С каких это пор ты мне начальник? — обиделся Миллер.

— Я по дружбе прошу.

— Ах, по дружбе… — И Олег улыбнулся скандальной бабке так, как умел улыбаться только он. — Бабушка, идите сюда. К моему окошку.

Когда, наконец, и ее выпроводили, «Счастливый» стал похож на ржаное поле, где выстрелом из ружья спугнули стаю ворон. Сотрудники разом сорвались со своих мест и ринулись к выходу. Как сказал Свежевский, в семь был назначен сбор на главной городской площади. Кто не успел, тот опоздал.

Бобров позвонил сначала Гольдману, потом Бетси, и выяснил, что оба приедут сразу туда, на площадь. Ося вообще работал до семи.

— Я из больницы приду, постараюсь не опоздать.

Бетси сказала, что возьмет такси из Шепетовки до центра. Таким образом, у Боброва, который нервничал, что не успеет и весь день чертил схемы, образовалась уйма свободного времени. И вместо того, чтобы метаться, он два часа не знал, куда себя деть. Он даже чуть, было не выпил Осину таблетку, так ему стало вдруг скучно и тоскливо. Вещи он собрал еще вчера. Да и какие вещи, на два-то дня? Спортивный костюм и чистые трусы с носками? Плюс бритвенный станок и зубная щетка.

В шесть Бобров начал шататься из угла в угол. И все больше коситься на таблетку в бумажке, которую зачем-то выложил на стол. Через десять минут он, все больше презирая себя, уже нарезал вокруг стола, на котором лежала злополучная таблетка, круги, словно акула вокруг облюбованной добычи. Круги становились все уже, рука Боброва невольно тянулась к заветной бумажке. Наконец, он уперся животом в стол и нервно сглотнул. Еще секунда, и…

«Нет, так не пойдет!» — разозлился на себя Бобров. И вдруг позвонил Карену.

Карен не то чтобы удивился, он пока не выкинул Боброва из контактов, но был уверен, что Бобров позвонит лишь, когда его конкретно прижмет. Карен так и спросил:

— Что у тебя случилось?

Судя по фону, он ехал в машине, скорее всего, в бар. Рабочая неделя в Москве закончилась, а Бобров еще помнил, как и где ее заканчивают. Его ноздри зашевелились, словно обожженные кокаином. Он почувствовал глухую тоску. Да пошло оно все!

— Здесь, в Чацке, Квашнин, — сказал он Карену вместо того, чтобы дать отбой. И тут же начал презирать себя за малодушие.

— Я в курсе.

— А ты в курсе, что он под тебя копает?

— Из вашего Чацка под меня подкоп сделать сложно, — сострил Карен.

— Он такой же мой, как и твой, этот Чацк, — огрызнулся Бобров. — Потому что Квашнин хочет поменять нас местами.

— В смысле? — насторожился Карен.

— В твоем прошлом разве нет ничего такого, что могло бы тебя скомпрометировать?

— Так все давно похоронено.

— Квашнин так не думает.

Бобров блефовал. Ну, какие грехи могут быть у Карена? Чтобы сплавить его в Чацк. Но потом Бобров вспомнил об их холостяцких похождениях. Об элитном борделе, скрывающемся под вывеской «Массажный салон», заряде кокаина, который вбил в себя как-то Карен, после чего потерял тормоза, о сердечном приступе вследствие третьего выпитого энергетика, когда Боброву пришлось вызвать Карену скорую. А потом объяснять разозленному ночным вызовом врачу, что случилось и пытаться всучить ему взятку. Взятки давать у Боброва никогда не получалось, а в тот момент он к тому же, был под кайфом. Поэтому врач и Боброва пытался запихнуть в машину скорой помощи, говоря при этом: «Что-то вы мне, молодой человек, подозрительны».

Они тогда ночь напролет зажигали в клубе. А потом поехали в бордель, к девкам. Как и все, у кого были деньги, и кто был молод. Кто отсидел рабочую неделю в офисе, изнывая от скуки, и в пятницу вечером решил отжечь.

Но Карен-то в отличие от Боброва был женат! Свидетельство о браке он получил вместе с дипломом, также как и ключи от квартиры на Кутузовском проспекте. Именно родня супруги и двигала Карена по карьерной лестнице. Видимо, Карен тоже об этом помнил. В ту ночь его жена была в отъезде, Карен сплавил ее на заграничный курорт вместе с тещей и маленьким сыном. А в больнице завели карту. Врач оказался упертым, изъять ее не получилось, и Карен остался в базе. Вместе с анализами, которые выявили наличие в моче и крови всего того, что там быть не должно у законопослушного гражданина, топ-менеждера частного банка, счастливого мужа и отца. Который сказал жене, что выпил грамулечку армянского коньяка, почитал на ночь книжку и лег спать.

— И что ты ему рассказал? — напряженно спросил у Боброва Карен.

— Да он пока ничего не спрашивал. Только намекал.

— Что у вас там происходит? — озабоченно спросил Карен. Когда надо, он умел собираться. Боброву даже почудилось, что магнитолу приглушили. Теперь он отчетливо слышал каждое слово Карена, и уловил в его голосе новую интонацию. Карен Квашнина боялся.

— Вора пока не раскрыли. Он убивает свидетелей. Вот Квашнину с его… с этим, как его?

— С Байдашевым?

— Да. Им пришлось задержаться в Чацке.

— Как долго они еще там пробудут? — требовательно спросил Карен.

— Все выходные на сто процентов. Мы едем на турбазу.

— Куда?!

— Выездной корпоратив.

— И почем?

— За все платит Квашнин.

Карен хохотнул.

— Ты молодец, что позвонил, — сказал он. — Значит, Квашнин устраивает банкет, а вор не найден. Да еще убийства… Развлекается, значит, вместо того, чтобы делом заниматься. Небось, шерше ля фам?

— Не без этого, — скромно сказал Бобров, и стал презирать себя еще больше.

— Василий Дмитриевич уже не в первый раз лажается. Но то, что он под меня копает… Андрюша, надеюсь, ты понимаешь, что тебя туда, в Чацк не сослали, а спрятали? — вкрадчиво сказал Карен. — Ради твоего же блага. Не держи на меня зла.

— Я не держу, — вздохнул Бобров.

— Значит, мы по-прежнему друзья? — «Пи… т», — подумал Бобров. «В гробу он видал нашу дружбу». Но вслух трусливо сказал:

— Конечно.

— А друзей не предают. Так ведь?

— Само собой.

— Я в долгу не останусь.

«Где-то я уже слышал эту фразу», — усмехнулся Бобров. «И даже от Карена. Она означает, что меня в очередной раз хотят использовать, а потом кинуть. И что мне делать?»

— Я ничего не расскажу о… о нашей дружбе.

— Я рад, что ты меня услышал. Я тебе позвоню.

И Карен дал отбой. Бобров посмотрел на часы: пора выходить. Он может подождать своих пассажиров на площади, там наверняка уже тусовка. Одни ждут машины, на которых поедут на турбазу, другие заказанный Свежевским автобус. Бобров вышел из дома в скверном настроении, несмотря на хорошую погоду. Его внутренний барометр показывал небо, сплошь затянутое черными тучами.