«Так это, стало быть, жена Монастырева! – впечатлилась Лиза и посмотрела на незнакомку совсем другими глазами. – Надо же, кукла ручной работы, а Сергея, выходит, любит по-настоящему».

– Капитан Монастырев в третьей палате…

– Он?.. – у красавицы от ужаса даже голос пресекся.

– Нет-нет! Что вы! – встрепенулась милосердная сестра. – Он жив… У него только обе ноги сломаны, а так он…

Но женщина уже стучала каблуками по коридору. Спешила к своему ненаглядному капитан-лейтенанту, и это было правильно.

«Заслужил!»

– Слушайте, сестра, – Лиза проводила взглядом спешащую по коридору женщину и снова посмотрела на милосердную сестру, – а где тут у вас голодный человек может ночью поесть?

– Только в кантине, – сразу же ответила девушка. – Артельщик ее никогда не закрывает, у него для этого дела мальчик…

– Спасибо, – оборвала ее Лиза. – Я поняла. Еще вопрос. Мне надо позвонить родным в Шлиссельбург, это возможно?

– Ой! – девушка прижала ладони к лицу и смотрела теперь на Лизу как бы из-за забора. – Они же про вас, наверное, плохое думают!

– А им, думаете, сообщили?

– Ну, конечно! Мы же ваше имя знали. Наверняка передали в штаб Флота. Таков порядок!

«А кадровики кому сообщат? Грине, наверное…»

– Так я могу позвонить?

– Да, только быстро! Не положено это…

– Где аппарат?

– Там, – кивнула сестра на дверь за своей спиной. – Только вы уж покороче, пожалуйста, а то старшая меня без горчицы съест!

– Коротко! – кивнула Лиза и пошла в комнату за постом.

Там действительно висел на стене телефонный аппарат, и уже через минуту Лиза услышала в трубке заспанный голос Нади.

– Надя, – сказала она враз охрипшим голосом, – это я, Лиза…

– Лиза? – всполошилась Надежда. – Ты где? Что случилось?!

– Надя, мне разрешили позвонить буквально на минуту. Я в госпитале…

– Господи исусе! Куда тебя?

– Да, не ранена я! Не паникуй! – остановила подругу Лиза. – Я в Ивангороде, в пятом армейском госпитале тыловой зоны Западного фронта. Запомнила?

– Тыловой зоны… Запомнила.

– Надя, все мои вещи остались на крейсере…

– А крейсер где?

– В море у Виндавы.

– Что совсем?

– Да нет, торчит, наверное. Там глубины метров десять не больше. Но все мои вещи утопли, и у меня сейчас даже трусов своих нет.

– Поняла, – сразу же взяла быка за рога Надежда. – Если возьму твой «Кокорев», к утру буду у тебя. Сколько тут ехать-то?

– Километров двести, я думаю, – предположила Лиза.

– Ерунда! Так что привезти?

– Формы у меня дома нет, придется покупать новую, но это успеется. Привези, на первый случай, мои галифе и гражданский китель, кожан, ботинки какие-нибудь, белье… Старый несессер на верхней полке в шкафу… И да, денег привези, пожалуйста. Тысячу рублей одолжишь?

– Я поняла, – сухо ответила на это замечание Надежда, – ты ударилась головой.

– Извини!

– Извиняю. Что еще?

– Не знаю, Надя! Я действительно головой приложилась. Никак не соображу. Прикинь сама. Я голая в буквальном смысле слова. Ничего своего, но с Флота меня пока не списали, так что хоть что-нибудь привези, чтобы голой задницей по коридорам не светить. И смотри, Якову ни слова! А теперь давай закругляться, а то тут человек вся на нервы изошла.

– Хорошо, Лизка! Держись! Утром буду!

На том и расстались.

* * *

Итак, некоторые из первоочередных вопросов были благополучно разрешены, но не все. Голод не тетка, да и курить хотелось немилосердно. Поэтому, переговорив с Надеждой и поблагодарив дежурную сестру, Лиза направилась в третью палату. Она сомневалась, что изувеченный в бою старпом знает о крейсере больше нее. Но, с другой стороны, перелом ног не обязательно означает потерю сознания. Может быть, видел что, слышал, с кем-то говорил?

Лиза прошлепала босыми ногами по коридору, подошла к выкрашенной в белый цвет двери, постучала костяшками пальцев. Вежливо, но решительно, «извините, конечно, но я все равно войду». И, дождавшись разрешения, вошла в палату. Монастырев лежал на кровати в той неудобной, беспомощной позе, которую поневоле принимает человек, ноги которого мало того что закатаны в гипс, так еще и подвешены на растяжках. Его красавица-жена сидела в изголовье кровати, но, судя по некоторым признакам, едва успела выпрямиться перед тем, как вошла Лиза. Наверняка рыдала на груди героя…

«Или целовались… Или хотела отсосать…»

– Здравствуйте, Сергей Мартынович! – Лиза вошла в палату и не мешкая привалилась плечом к притолоке. Ноги ее держали, но не сказать, чтобы уверенно. – Как сами?

– Да вроде ничего, – попробовал пожать плечами старпом. – А вы, Елизавета Аркадиевна? – он был явно удивлен ее визитом. – Я к тому, что мне еще сегодня днем сказали, что вы того. Ну, то есть не жилец.

– Нет, Монастырев, – покачала головой Лиза. – Это они поторопились. Меня убить не так просто, как кажется. Живучая я. Это, к слову, уже третья или четвертая попытка. Зависит, как считать. Однако вот она я.

– Если честно, рад безмерно, – улыбнулся старпом. – Было бы жаль… – помрачнел он. – А мы вам все жизнью обязаны…

– Да что за глупости! – возмутилась Лиза. – Я вас всех едва не погубила! Потери, небось, зашкаливают! Это ведь авантюра была чистой воды!

– На войне как на войне! – не согласился с ней Монастырев. – Вы нас спросили, мы ответили. Не дети, знали, на что подписываемся! А потери для такого боя – умеренные. Семнадцать процентов списочного состава, считая раненых, то есть и нас с вами.

– Сергей! – напомнила о своем присутствии жена Монастырева. Разговор-то шел, минуя ее, едва ли не над ее головой.

– Ох, извини! – смутился старпом. – Елизавета Аркадиевна, разрешите представить вам мою супругу.

– Зинаида Павловна Монастырева, – встала со стула жена старпома, все еще, по-видимому, не понимая, что здесь происходит, и кто такая эта странная женщина в больничном халате.

– Зина, – повернулся к ней Монастырев, – познакомься с моим командиром. Капитан второшо ранга Браге, прошу любить и жаловать!

– Вы командир крейсера?

«И эта туда же!»

– Зинаида Павловна, – через силу улыбнулась Лиза. – На данный момент я всего лишь пациентка госпиталя. Родственники приедут утром. Знакомых, кроме Сергея Мартыновича, никого. Отсюда просьба, не могли бы вы великодушно ссудить меня червонцем или двумя? До утра.

– Червонец? – не поняла ее женщина.

– Зинаида Павловна, – разъяснила ситуацию Лиза, – я, видите ли, была трое суток без сознания. В меня, разумеется, вливали раствор глюкозы и физиологический раствор, но это не еда, и мне сейчас смертельно хочется есть, а денег нет.