Мы с Фредди проговорили всю ночь. Не помню подробностей, в памяти осталось только, что мы весело болтали о какой-то чепухе. И больше не смотрели телевизор. Мы просто лежали на кровати и обнимались, пока он не проваливался в сон. Тогда я тоже мог прикорнуть.

Иногда он наносил мне резкий удар по ребрам, чтобы я не храпел, или удар посильнее, если хотел чего-то. Потом он попросил приготовить ему фрукты. Я пошел на кухню, нарезал немного манго и добавил сорбет, который помогает при его хроническом обезвоживании.

Мы снова уснули. Фредди разбудил меня около трех. Почему-то он не мог нормально говорить. Ему не удавалось произнести ни слова, он все время морщился и показывал на свой рот. Происходило что-то ужасное. Я отчаянно пытался понять, чего он хочет.

Примерно через полчаса Джо вернулся домой. Заметив его, Фредди опять стал указывать на рот.

— Что такое, Фредди? — спросил Джо. — Что ты хочешь?

Я объяснил, что он так делает уже полчаса, а до того, как уснуть, поел приготовленные мною фрукты.

Джо склонился над Фредди и открыл ему рот. Оказалось, к задней стенке глотки прилип кусочек манго, который он не мог ни проглотить, ни выплюнуть. Джо раскрыл челюсти Фредди пошире и пальцем вынул досаждающий фрукт. Фредди ничего не сказал. Мы с Джо знали, будь Фредди здоровым, он бы взбесился из-за за моей недогадливости. Но он лишь отпил немного сока и опять провалился в сон.

Я спустился вниз выпить кофе, и Джо последовал за мной. Он начал извиняться за то, что не явился на ночное дежурство, но я остановил его:

— Не беспокойся.

Кажется, я знал, где пропадал Джо. Очень тяжело выносить такое напряжение; в тот день он выбился из сил, и ему требовалось на время покинуть Гарден Лодж, чтобы отвлечься от мыслей о Фредди.

Потом Джо отправился в спальню Фредди и лег рядом с ним на кровать. Через несколько минут я поднялся туда, отправил Джо немного поспать и прилег рядом с крепко спящим Фредди.

В шесть утра Фредди снова проснулся и произнес два звука, которые стали для него последними: «Пи-пи!» — просил, чтобы ему помогли сходить в туалет. Он совершенно обессилел, и мне пришлось его нести. Когда я опускал его обратно на кровать, раздался оглушительный хруст. Звук был такой, будто у Фредди треснула одна из костей, словно сухая ветка дерева. Он закричал от боли и забился в конвульсиях.

Я стал громко звать Джо. Хотел, чтобы он помог прижать Фредди к кровати, иначе тот рисковал покалечиться. На протяжении многих лет Джо был свидетелем панических атак Фредди и знал, как их подавлять: его нужно было крепко обхватить и удерживать до тех пор, пока приступ не проходил. Джо повторял:

— Фредди, успокойся. Фредди, успокойся.

Но Фредди каким-то образом высвободил руку и схватил Джо за горло. Он походил на утопающего, хватающего ртом воздух.

В конце концов Джо успокоил его. Обессилев от перенапряжения, Фредди тут же уснул. Мы позвонили его врачу, доктору Гордону Аткинсону. Тот приехал и сделал Фредди инъекцию морфина, чтобы помочь пережить этот день. Потом Джо сказал мне, что Фредди плохо переносит морфин. Но в нынешнем состоянии это уже не имело значения, так что из двух зол выбрали меньшее.

Ближе к полудню пришла Мэри, и мы все собрались на кухне в ожидании приговора доктора Аткинсона. Он сказал:

— Возможно, Фредди проживет до четверга.

Джо и я посмотрели друг на друга. Мы оба знали, что Фредди так долго не продержится.

Мэри почти сразу ушла. Остаток дня Фредди то засыпал, то просыпался. Элтон Джон приехал на своем зеленом «Бентли», чтобы в последний раз навестить друга. Припарковался прямо у ворот, полностью перекрыв Логан-роуд. Всем своим видом он словно говорил прессе: «Отвяжитесь! Я хочу видеть своего друга, и мне плевать на всех вас». У Фредди он пробыл не очень долго.

Внезапно я ощутил острую необходимость уехать из Гарден Лодж куда глаза глядят, сел в свою «Вольво» и направился в Парк Холланд, где слонялся около часа.

К тому времени, как я вернулся, Фредди был плох как никогда. Он вроде бы понимал, что происходит вокруг, но не реагировал; вроде бы все слышал, но не мог мигать в подтверждение. Он просто смотрел прямо перед собой стеклянным взглядом.

Доктор Аткинсон пробыл в доме с полудня до 18:30. Я поблагодарил его за то, что он остался так надолго, и, проводив его, сразу вернулся к Фредди.

Далила весь день была в спальне, но ни разу не запрыгнула на кровать — она свернулась клубочком внизу. Дэйв Кларк сидел рядом с Фредди, массируя его руку. Я поднял Далилу и положил ее рядом с Фредди. Затем Дэйв взял руку Фредди и начал гладить ею шерстку Далилы.

— Это Далила, — сказал он.

Казалось, Фредди все слышит и все понимает.

Потом Фредди подал сигнал, что хочет в туалет. После ужасных конвульсий, пережитых после посещения уборной, я не осмелился снова поднимать его в одиночку, побежал вниз и разыскал Фиби.

Но к нашему приходу Фредди уже намочил кровать. Дэйв Кларк, похоже, не заметил этого.

Питер посмотрел на меня и спросил:

— Поменяем белье?

— Да, лучше поменять, — кивнул я. — Иначе, когда проснется, он нам головы открутит.

Не знаю, почему я так сказал, — возможно, мое подсознание пыталось преуменьшить масштаб нашей беды.

Питер начал менять белье, а я занялся Фредди. Собираясь переодеть его в чистую футболку и шорты, я попросил Дэйва ненадолго выйти из комнаты. Надевая Фредди шорты, я почувствовал, что он пытается приподнять левую ногу, чтобы немного мне помочь. Это было последнее, что он сделал. Я посмотрел на него и понял, что он мертв.

— Фиби! — вскрикнул я. — Он умер.

Я просунул руку под шею Фредди, поцеловал его и обнял. Его глаза все еще были открыты. Очень хорошо помню выражение его лица, и, даже сейчас, когда я ложусь спать, каждую ночь оно встает у меня перед глазами. Он весь светился. В один миг из хрупкого создания с измученным лицом он превратился в олицетворение блаженства и красоты. Черты Фредди полностью преобразились — стали такими, как раньше. Он выглядел так, будто наконец обрел долгожданный и полный покой. И я почувствовал себя счастливым в своем горе. Я знал: его мучения окончились.

Дэйв Кларк не успел еще выйти из дома и вернулся, чтобы побыть со мной, а Фиби побежал за Джо.

Я остановил крошечный маховик дорожных часов с заводным механизмом, которые стояли рядом с кроватью. Когда-то я подарил их Фредди, потому что он обмолвился, что всегда о таких мечтал. Они показывали без двенадцати минут семь. Больше я их никогда не заводил.

Через несколько минут после того, как Фредди умер, Джо вбежал в комнату и стал искать зеркало, чтобы проверить, есть ли признаки дыхания.

— Послушай, остановись, — тихо произнес я. — Все кончено. Его больше нет.