«Я обожаю логику и здравый смысл – как мне представляется, своим успехам я в немалой степени обязан именно им. Любые противоречия я выявляю сразу же. При этом с математикой у меня дела так себе. Я прошел тест с деревянными кубиками и пояснительными записками: я оказался в той группе, которая смотрит прямо на записку». Бенуа отмечает, что ему отлично удаются всевозможные поделки и макеты: «Я всегда любил это занятие, с самого детства создавал разные макеты. Я обожал это». Признавая за собой слабость в языках, он подтверждает, что превосходно умеет редактировать юридические документы: «Они просты, структурированы: все бусины легко нанизываются на одну нить». Существенно развиты и его пространственные способности: «Я крайне чувствителен к объемам, к архитектуре, к окружающей обстановке. Эта сфера имеет для меня колоссальное значение. Все началось в детстве, когда я заметил, что у нашего загородного дома асимметричная крыша. Это увлекло меня на долгие годы. Я сделал сотни чертежей дома и крыши, стараясь хотя бы на бумаге исправить дефект конструкции. И сегодня полученные в далеком детстве знания позволяют мне лучше разбираться со сделками в сфере недвижимости». Другая его страсть – ритм и музыка. В юности он соорудил себе ударную установку из книг, птичьей клетки и других предметов, которые были под рукой. Ярко выражены и его натуралистические склонности: «Я всегда обожал животных. У меня жили четыре хомяка, пять попугайчиков, головастики… Они были повсюду. Вероятно, причиной такого интереса к животным было ощущение одиночества, которое я испытывал в детстве. Природа восстанавливает мои силы. Я люблю сады, особенно английские: меня завораживают перспективы, которые они открывают. А вот межличностный интеллект – мое слабое место. В детстве я был болезненно робок. Я много работал над этим, но у меня мало близких друзей, и в компании я чувствую себя неловко. Что касается внутриличностного интеллекта, то тут мне никак не избавиться от комплекса обманщика. Я считаю, что меня переоценивают, испытываю что-то вроде стыда и страха показаться быть навязчивым». Его экзистенциальные способности открылись очень рано, во время первого катехизиса. «Это был исторический интерес, – уточняет он. – Я не верю в Бога, но история религий увлекает меня, потому что открывает многое в людях. Назвать себя мистиком тоже не могу». Наконец, Бенуа очень щепетилен в вопросах времени: «Все в жизни – вопрос расписания. События происходят, когда им положено происходить. Я научился выигрывать время, потому что я очень ленив. А когда ты ленив, то стараешься как можно меньше заниматься теми делами, которые тебе неприятны. Поэтому я разработал свою систему, которая позволяет мне действовать максимально быстро. Сказанное, конечно же, не относится к деятельности, которая мне по душе».

«Десять интеллектов помогли мне: я никогда не считал себя исключительным юристом. Знать наизусть статьи Кодекса, гм… Тем не менее мне удалось построить образцовую карьеру в сфере юриспруденции: самый молодой компаньон в Gide, самый молодой компаньон в Freshfild, самый молодой руководитель сектора корпоративной недвижимости… меня переманивали из одной престижной фирмы в другую. Я заключил множество сделок, потому что я хороший переговорщик и люблю честные сделки, которые не ущемляют интересов сторон. У меня получается понимать и обобщать то, что хотят сказать люди: в этом мне помогают мои способности, которые также позволяют оставаться здесь и сейчас в течение долгого времени. Возможно, однажды я начну опираться на свои художественные и пространственные способности, кто знает…» В конце беседы он добавляет: «Люди „отформатированы“, они возвращаются в одни и те же рамки. Но вот им исполняется 40 лет, они оглядываются на прожитое и только в этот миг задаются вопросом о том, чего же они в действительности хотят от жизни. Я убежден, что начинать размышления о своих желаниях и способностях следует намного раньше».

Беседа с этой олимпийской вице-чемпионкой и чемпионкой Европы по баскетболу начинается с удивительного откровения: оказывается, в детстве Эммелин отличалась особой неуклюжестью и плохо владела своим телом. Чтобы покорить спортивные высоты, Эммелин пришлось опираться не столько на телесные, сколько на другие свои способности. При этом она отмечает, что ее руки всегда отличались особой чувствительностью: «Каких-то особых надежд в баскетболе я не подавала. Тем не менее тренеры увидели во мне потенциал. Я стала развивать его, хотя совершенно не стремилась к чемпионству. При этом я занимала самую настоящую позицию уступания, непротивления своей цели. Я быстро училась, координировать движения становилось все легче и легче. Руки у меня с детства ловкие, потому что я много занималась шитьем, мастерила поделки, поэтому я хорошо чувствую мяч всей поверхностью ладони, особенно указательным и средним пальцами. И все же каким-то великим „бомбардиром“ я себя назвать не могу».

Эммелин наделена исключительными логико-математическими способностями. Набрав высший балл за тест CM1, она с таким рвением занималась математикой, что даже лелеяла мечту стать преподавателем. «Когда меня зачислили в подготовительный центр Буржа, я первым делом договорилась о том, что мне позволят продолжить занятия математикой». Она имеет диплом об общем университетском образовании. Пространственные способности Эммелин очень развиты, и ей нравится все красивое и гармоничное: «Я умела занять удачное место на площадке: это был врожденный навык».

Эммелин легко даются языки и литература: «Стоило мне услышать фразу на иностранном языке, я могла тотчас же повторить ее. Я люблю читать, очень эклектична в выборе авторов. Если меня заинтересовало произношение, значение слова, которое я встречаю в тексте, то я не мешкая приступлю к поискам. Это моя потребность. А еще я люблю читать под музыку».

Ее ритмико-музыкальный интеллект тоже высоко развит: «Я постоянно напеваю себе под нос и начинаю двигаться, стоит мне услышать какую-нибудь мелодию. Тишина не менее важна, она является основным условием для восстановления сил, когда необходимо „перезагрузиться“. Она позволяет осознать все то, чем мы обладаем». Кроме того, Эммелин испытывает постоянную потребность обращаться к природе и тем самым восполнять свои ресурсы.

Экзистенциальные вопросы волнуют Эммелин с детства: «Если Бог есть, он часто насмехается над нами. Я не верю в существование Бога, хотя я крещеная и получила первое причастие. Вера для меня сопряжена с миром неосязаемого. Время от времени в нашей жизни происходят поразительные события. Меня потрясают улыбчивые африканские женщины, живущие в глухих селениях, где вообще ничего нет. Я верю в силы колдунов, в силы магнетизма, в необъяснимое».

Будучи робкой девочкой, Эммелин стеснялась своего высокого роста, однако поскольку вступить с ней в драку никто не отваживался, то с ней разговаривали, договаривались. В результате ей удалось развить свои диалоговые способности.

На вопрос «Кто вы, Эммелин?» она отвечает: «Я часто задавалась этим вопросом. Мне недостает уверенности в себе, и над этим видом интеллекта мне еще работать и работать. Пока я слишком много внимания уделяю доверию со стороны других. Я не считаю себя самым важным человеком в мире». Говоря об уме, Эммелин Ндонг отмечает: «Разумеется, одним умом и настроем в спорте не обойтись. И вот вам подтверждение: у меня, можно сказать, ума вовсе не было. Когда во время тренировки члены команды посылали мне мяч, чтобы проверить мою реакцию, я не могла поймать его и начинала рыдать. Тем не менее я возвращалась на игровое поле каждый день. Ум, дух, как мне представляется, – это способность усваивать и возвращаться вновь и вновь. Он связан с нашим восприятием самих себя, и потому необходимо дойти до самого дна того, чем мы являемся, чтобы понять себя через призму собственных интеллектов. А самое главное, нужно уметь уступать. Я преуспела в своей карьере именно благодаря этому. Я не хотела быть чемпионкой. Впрочем, тренеры признавались мне годы спустя, что я едва не завалила тест при поступлении в команду, когда вопрос, почему я здесь, ответила: не знаю. Я всего лишь хотела получать удовольствие от жизни, встречаться с подругами, заниматься математикой. Баскетбол не был для меня центром вселенной. Другие дела и увлечения играли едва ли не более важную роль в моей жизни – культура „И“, о которой вы рассказываете. Для внутреннего равновесия мне требовалось много разных занятий».