Гийом Нери отмечает, что ритм привлекает его больше, чем музыка, при этом он сам занимается музыкальным озвучиванием своих документальных фильмов. И все же звук не так притягателен для него, как тишина: «Полагаю, музыка тишины важна для каждого спортсмена. И в первую очередь я имею в виду музыку сердца. Я регулирую удары своего сердца при помощи дыхания и люблю слушать их».

Более чем естественно для чемпиона его уровня констатировать чрезвычайно развитый интеллект «Кто я?», учитывая уровень риска и опасности его вида спорта, постоянной проверки границ своих возможностей, его экзистенциального поиска. Этот интеллект завел его очень далеко: «Я всегда задавал себе масштабные вопросы, а задержка дыхания под водой вовлекла меня еще дальше в глубины этой проблематики. Космос, Вселенная выводит меня за рамки пространственных, временных, человеческих отношений, в сторону от антропоцентризма; я думаю о соотношении человечества и мира в целом. Я купил хвост кометы, существовавшей 4,5 миллиарда лет назад, еще до формирования Солнечной системы. Я часто беру его в руки, чтобы поразмышлять, выйти за рамки того времени, которое мне предстоит провести на Земле, чтобы попытаться представить себе процесс появления разных биологических видов. Это такой способ ограничить значение привычных вещей… Мой подход очень близок к буддизму, хотя я не буддист. Задержка дыхания стала моим глотком свободы, позволила мне сбросить с себя оковы картезианства, господствовавшего в нашей семье. Благодаря тренировкам по задержке дыхания я сумел открыть для себя интуицию, инстинкт, а главное – убедился в том, что не все объясняется с помощью науки. Правда может отыскаться совершенно в другом месте».

Наша беседа переходит к теме ритуалов. Гийом рассказывает, что исполняет один-единственный ритуал, состоящий в аккуратном облачении в костюм для погружения и вдумчивых первых вдохах: «Я как раз пытаюсь не стать пленником суеверий. Надо сохранять бдительность, способность реагировать на неожиданности, особенно когда твоя жизнь подвергается опасности. Важнейшая задача – это влиться в поток, чтобы действовать так, как нужно. Это постоянный поиск. Все, что я делаю, я делаю ради того, чтобы найти путь к состоянию благодати. Состояние труднодостижимое, требующее серьезной работы. Но когда я погружаюсь в него, то чувствую себя так, будто отыскал Грааль. Если в твоем колчане много стрел и ты знаешь, как применить их в деле, то преимущество на твоей стороне. Да и решения принимать намного легче».

Кому-то может показаться, будто Бертран Пиккар только что сошел со страниц томика комиксов Эрже. Лично у меня он ассоциируется скорее с Маленьким принцем, настолько ярко выражены его природные и гуманистические способности. В самом деле, много ли вы встречали психиатров с дипломами, которые бы пытались, как он изящно это формулирует, «заботиться о Земле»? Впрочем, давайте не будем останавливаться на этих его качествах, получивших всемирное признание благодаря проекту Solar Impulse, и сосредоточимся на других интеллектах, которые ему удалось в себе развить.

Несмотря на ту легкость, которой проникнуты его достижения во всех технических видах спорта, Бертран Пиккар страдал от головокружения. «В юности меня называли верзилой. Я и впрямь отличался неуклюжестью, справиться с которой мне помогли занятия дельтапланеризмом. Именно тренировки на дельтаплане позволили мне понять, что тело тоже наделено умом и что не все зависит от головы. Когда мы думаем, то переносимся в другое время и место, в прошлое со всеми его сожалениями, в будущее… Полет на дельтаплане учит меня ощущать вес ремней, прислушиваться к свисту тросов, правильно разгоняться. Это осознание себя в настоящем, это неразрывная связь тела и души».

Бертран располагает развитым логико-математическим интеллектом: «Я человек крайне логичный. Во время кругосветного путешествия на воздушном шаре мне приходилось пересчитывать сопротивление двери капсулы, потому что я не был согласен с чертежом своих инженеров. Но я не математик. Скорее интуитивно чувствующий человек. Когда я учился, то погружался в состояние самогипноза, как я теперь понимаю: ставил на проигрыватель два диска Леонарда Коэна, и под эту негромко звучащую музыку мне работалось намного легче. Друзья считали меня умным, но дело не в этом. Я просто умел хорошо сосредоточиться».

Бертран Пиккар всегда любил вести дневник, на страницах которого заново переживал впечатления, эмоции, мысли. Его пространственные и ритмико-музыкальные способности очень развиты с детства: «Моя мать была виртуозной пианисткой. Я знал на слух произведения очень многих композиторов, но впоследствии утратил эту способность. В действительности целью моих поисков была тишина. Я помню, что единственный шум во время кругосветного путешествия на воздушном шаре исходил от горелок и вентиляции. Иногда я выключал их, чтобы не слышать вообще ни звука, и тогда шар тащился со скоростью 200 километров в час в абсолютной тишине…»

Он является обладателем исключительного экзистенциального интеллекта: «Мне было 14 лет, когда однажды, проходя мимо антикварной лавки в Лозанне, я заметил в витрине бирманскую статуэтку Будды XVIII века. Придя домой, я решил приобрести ее. Она стоила 1080 франков, и я купил ее за 1000! Это был уникальный Будда, юный и изящный, с фантастическим выражением лица. Мама часто водила меня, маленького, на прогулки, и тогда мы много разговаривали о Боге, о смысле жизни. В те времена мы оба нуждались в общении, принятии и понимании, и наши долгие беседы помогали нам в этом. Соединять в своей жизни повседневное и духовное – это не вопрос веры или религии. Это развитие энергетического качества. Мы существуем посреди континуума, на одном полюсе которого находится плотная материя, на другом – чистейшая энергия. Человек непрерывно выбирает для себя, к какому полюсу примкнуть. Духовность – это выбор самой тонкой энергии. Я согласен с утверждением, что самый важный человек в мире – это ты сам, в том смысле, что в первую очередь нужно совершенствоваться самому, прежде чем пытаться изменить других. Я люблю себя, и эта любовь лишена снисходительности и условностей. Я вижу, в каких сферах мне еще предстоит измениться, в своем отношении к другим, в осознании смысла существования. Полагаю, единственная подлинная свобода состоит в том, чтобы быть способным все потерять и при этом выстоять».

Беседа заканчивается великолепным философским замечанием: «Понимать интеллект времени – это осознавать, что время течет тем быстрее, чем слабее наше осознание мгновения. Вечность – это момент, когда мы полностью и безоговорочно осознаем себя».

Его фразы скользят в ритме слалом-гиганта. «На Олимпийских играх 1988 года в Калгари я был единственным французским лыжником, завоевавшим золото. Приближались Олимпийские игры в Альбервиле, и меня считали главной надеждой Франции. Но за шесть месяцев до начала Игр я отставал от лучших игроков на шесть секунд. Целая пропасть. Жан-Пьер Пюто, который возглавлял Французскую федерацию лыжного спорта, порекомендовал мне обратиться за помощью к „настоящему“ коучу – человеку, которому было чуждо всякое проецирование и менторство. Работая с ним, я вернул себе понимание тех элементов, которые делают лыжника лыжником: я имею в виду не технический аспект тренировок, а внимание к звуку скольжения лыж, визуализацию, рекогносцировку, траектории, иными словами – развитие других типов интеллекта. На каждой гонке мы отрабатывали эти навыки, действуя поэтапно. Очень быстро мои показатели улучшились. Я выиграл несколько секунд, не прилагая никаких дополнительных усилий: я просто фокусировался на звуке скольжения по снегу, на „музыке“ моих лыж и ни на чем другом. Мне требовалось выйти из-под давления, вспомнить, что я не только лыжник, который никак не угонится за чемпионами, а еще и человек. За три недели занятий я достиг внутреннего равновесия и значительно повысил свою эффективность. Мой коуч помог мне разобраться во всем самостоятельно, и я продолжил свою карьеру».