Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет, она так и не могла даже предположить, что хотел скрыть Ференц, но ей ничего не оставалось, кроме как сдаться. Но она еще поразмыслит над словами зятя.
Тем временем Эмма, как бы извиняясь за свою вспышку, предложила назавтра встретиться в чайной «Эдемский сад» в пять часов.
Они договорились встретиться с Исмаилом на квартире его друга в Шехремини в субботу утром. «Я так тоскую по тебе… Я попросил своего друга. Пожалуйста, будь там в одиннадцать…» – написал Исмаил и впервые закончил свое письмо словами «Обнимаю тебя, сгораю от желания». Фрида прочитала это признание, слегка покраснев, и снова подумала о друге, который предоставил им свой дом, имя которого Исмаил не захотел назвать ей, со смесью стыда и благодарности.
На следующий день она была у двери в назначенное время; Исмаил появился словно ниоткуда. На нем была военная форма с красными петлицами и медицинским значком; загорелое лицо, широкая улыбка, веселый, неотразимый блеск глаз, когда он счастлив…
Казалось, прошло два столетия, прежде чем он вытащил ключ из кармана, открыл дверь и они наконец оказались в полутемной прохладной комнате с закрытыми ставнями. Едва переступив порог, они обнялись…
Фрида встала с кровати и посмотрела на часы:
– Мы должны быть в «Эдемском саду» к пяти часам.
– «Эдемский сад»? Что мы там забыли?
Фрида смутилась: она, не спросив, хочет ли он, просто поставила Исмаила перед фактом.
– Ты не будешь возражать, если мы выпьем чаю с сестрой и зятем?
Исмаил пожал плечами.
– А тебе не кажется, что твой вопрос запоздал?
Но тут же, словно чтобы загладить свой слегка укоризненный и саркастический тон, он обнял Фриду и долго целовал ее.
– Твои волосы, шея, запах… Как я мечтал о них… – прошептал он.
Они еще не были готовы отправиться в «Эдемский сад».
Когда Эмма с мужем появились в назначенное время, Фрида и Исмаил были на месте, словно чуть пьяные после занятий любовью. Они сидели под инжиром, подставившим листья под лучи августовского солнца. Пока Эмма шла к ним, радостно махая издалека рукой, Фрида попыталась на мгновение взглянуть на сестру глазами Исмаила. Сравнивает ли он их? Хотел бы, чтобы и у нее были такие же тонкие брови, такая же темная помада на губах, такой же вишневый лак на длинных ногтях, как у сестры? Ждет ли он, что и она станет такой же модницей? А как ему понравится Ференц? Найдут ли они с ее зятем общие темы для разговоров?
Она переводила слегка встревоженный и внимательный взгляд то на одного, то на другого, словно сравнивала: парусиновые туфли, льняные брюки, рубашка с коротким рукавом, Ференц был весь в белом с головы до пят, Исмаил – в военной форме цвета хаки; оба загорелые; один – спокойный, медлительный, но уверенный в себе, другой – чуть нервный, упрямый и решительный.
Они пожали друг другу руки, Фрида и Эмма обнялись.
Тем для разговоров оказалось так много, что Фрида даже не заметила, как пролетело время.
Исмаил преодолел легкое напряжение первых мгновений и курил, потягивая газировку. Другие заказали какао со льдом. Поначалу разговор не клеился, но постепенно набрал обороты и теперь шел полным ходом. Речь, конечно же, была о войне.
– Ты знаешь, куда тебя отправят? – спросил Ференц.
– Куда выпадет жребий. – Исмаил пожал плечами. – Либо на советскую, либо на болгарско-греческую границу – либо на восток, либо на запад.
– Не понимаю, что толку тесниться на границах, – по губам Ференца скользнула легкая усмешка. – Главное, подготовиться к воздушной атаке. Сегодня горстки «юнкерсов», которые дислоцированы под Эдирне, достаточно, чтобы разрушить город в один присест, – сказал он в своей обычной спокойной манере, не глядя на мужчину в форме курсанта-медика. – Сейчас лучшая защита, на мой взгляд, – выступить на стороне союзников!
– Что ж, как мы не были готовы к этой войне в самом начале, так не готовы и сейчас! Ничего не изменилось, – довольно холодно заметил Исмаил.
– Да, согласен. Но как далеко может завести эта политика отвлечения внимания? Кроме того… – Ференц посмотрел по сторонам и немного понизил тон. – Не подорвут ли эти хитрые игры, это отсутствие определенной идеологии в будущем репутацию Турции на мировой арене? Война не вечна! Нацисты и фашисты не всегда будут одерживать победы и не захватят мир! Тебе не кажется, что те, кто не против них, войдут в историю как те, кто был «на их стороне»?
Исмаил покраснел и сжал кулаки, однако смог сдержаться и ответить спокойно.
– Намного важнее, чем думать, как мы будем выглядеть в будущем, каковы мы сейчас. Эта война – беда Запада. Если мы оглянемся на недавнюю историю Турции, мы не найдем там причин испытывать теплые чувства к нему, и к Англии с Францией в частности. Очевидно, что Великобритания не может или, скорее, не хочет помогать нам в военном и экономическом отношении. И в таком случае держаться как можно дальше от этого пожара – естественное право моей страны.
Пока сестры обменивались взглядами, ища способ положить конец этому спору, Исмаил набрал воздуха и продолжил, не дожидаясь ответа:
– Если бы ты попытался взглянуть на мир и события из страны, в которой прожил много лет, то есть глазами турок, ты бы лучше понял, о чем я.
– Я пытаюсь смотреть на это глазами простого человека…
Ответ Исмаила прозвучал как пощечина:
– Только не пытайся преподать кому-либо урок человечности!
Его лицо покраснело, как всегда в моменты гнева, а голос стал жестче.
Фрида была в отчаянии. Между двумя только что встретившимися мужчинами назревала ссора. Любое слово могло обернуться глубочайшей обидой. Предоставляя обычно слово Исмаилу, сейчас она очертя голову вмешалась в разговор:
– Извини, Ференц, но я не могу придумать ничего более абсурдного, чем разговоры об идеологии на политической арене. Мы все видели, как легко великие державы отказывались от высоких идей, если они не работали на них.
Но Ференц словно и не услышал слов невестки.
– Я не собираюсь никому читать нотации, Исмаил, и, конечно, не сомневаюсь ни в чьей человечности, но мое возмущение тем, что творят немцы, настолько велико, что я теряюсь… Я не могу смотреть на проблему с разных сторон. Я не могу быть спокойным. Прошу прощения.
– Я понимаю твое возмущение. Я на сто процентов против политики, которую проводят немцы, но… Если союзники победят, нас может постигнуть новая беда, Советский Союз. Если
