– Ну и хорошо, – сказала Оля то, чего не думала. – Теперь они с Громовым уединятся в опочивальне, и никто не помешает мне проникнуть в кабинет!

Голос ее сочился ядовитой горечью, как дерево анчар, но благородные (хотя и противозаконные) намерения изменений не претерпели.

Вооружившись найденным на мини-кухне складным ножом со множеством полезных функций и мобильником, способным сойти за фонарик, она разулась и бесшумно двинулась по направлению к кабинету.

На лестничной площадке ей пришлось спрятаться за апельсиновым деревом в кадке, чтобы пропустить мимо домоправительницу, поспешавшую к входной двери.

Щелкнул замок.

– Здравствуйте, Эмма! – с интонацией, отработанной на варианте приветствия «Здравствуйте, дети!», произнес знакомый Оле голос.

– Ксюша! – тихо охнула она и залилась краской, затмив цветом щек апельсины, произраставшие в непосредственной близости от обладательницы ланит.

– Добрый вечер, Ксения Ивановна, извините за задержку, я не знала о вашем визите, – впуская гостью, сказала Эмма.

– О, я не могу оставить Андрюшу наедине с этим ужасным горем!

– Сама ты – ужасное горе! – обиженно прошептала Оля, не сообразив, что Ксю имеет в виду смерть Марины.

– Он у себя? – Ксения повела плечами, сбрасывая мантию из занавеса, и целеустремленно двинулась к лестнице.

Оля забилась поглубже в угол.

– Андрей Павлович в библиотеке, – сообщила Эмма. – Одну минуту, я ему доложу.

– Кто-о-о? – значительно раньше, чем через минуту, донеслось из-за неплотно закрытой двери библиотеки. – Вот черт!

– Сам ты черт! – обиженно пробурчала Ксюша.

«А он не рад королевишне!» – оживился Олин внутренний голос.

– А мне все равно, – соврала она.

Наконец Эмма провела позднюю гостью в библиотеку и вернулась к себе. Оля, сросшаяся с деревом, как растение-симбиот, пропустила ее мимо себя, дождалась хлопка закрывшейся двери под крышей мансарды и тогда только выбралась из укрытия.

Ей отчаянно хотелось узнать, что происходит в библиотеке, где уединились олигарх с королевишной, но совестно было шпионить. Кроме того, Оля понимала, что она очень расстроится, если парочка там интимничает, хотя ее благородно-криминальному плану все это только на пользу: уж наверно, хотя бы с полчаса Громов будет занят. В библиотеке вполне удобный диван.

«Пора, брат, пора!» – почти что лермонтовским стихом поторопил Олю внутренний голос, и она взяла курс на кабинет.

Все-таки красться под покровом темноты по шикарному особняку не в пример удобнее, чем по малогабаритной квартире!

В собственном доме ночью Оля не могла до туалета дойти без помех и шумов, под ноги ей непременно попадались чьи-нибудь тапки, сумки, книжки, к тому же половицы скрипели, а босые ноги шлепали по линолеуму, как тюленьи ласты.

В богатом доме Громова даже в коридоре на полу лежала мягкая ковровая дорожка, густой ворс которой приятно ласкал голые ступни и совершенно заглушал звуки легких шагов. А Дебендранатха, имевшего опасную привычку путаться под ногами, Оля предусмотрительно заперла в своих апартаментах.

Бесшумно подойдя к кабинету, она мягко нажала на дверную ручку.

Язычок замка не клацнул, петли не скрипнули.

Оля проскользнула в помещение, прикрыла за собой дверь и включила мобильник, временно исполнявший обязанности фонарика.

Призрачный голубой свет разлился у нее под ногами жидкой лужицей. Толком что-либо рассмотреть при таком освещении было трудно, и Оля не сразу отыскала сейф, а человека, спрятавшегося за портьерой, и вовсе не увидела.

Ей повезло: сейф был не заперт! Он даже не был закрыт: его толстенная дверца оттопырилась, как плавник акулы. Акулы бизнеса, скажем.

«Надо меньше пить!» – злорадно высказался Олин внутренний голос в адрес перебравшего Громова.

Она заглянула в сейф.

Он был двухкамерный, как холодильник. Условная «морозилка» была закрыта, а в камере побольше теснились стройными рядами аккуратно пронумерованные папки. Тут же лежала стопка разномастных блокнотов и общих тетрадей, подписанных на корешках чрезвычайно занимательно: «Дошкольное», «Школьное», «Институтское», «На конкурс», «Для журнала» и так далее. Оля вытянула одну тетрадку, раскрыла и прочитала:

– Мы спросили у соседей:

Вы не видели медведя?

Он на лавочке сидел,

Он на ласточек глядел.

«Не может быть! – изумленно ахнул Олин внутренний голос. – Никак, господин Громов стишки сочиняет?! Тогда понятно, почему он такой нетипичный буржуин!»

– Удивительно, – согласилась Оля со своим внутренним голосом.

Хотя теперь-то ее не удивляло, что господин Громов на лету подхватывает цитаты из культовых произведений: раз он сам пишет, значит, и читает много. Культурный, понимаете ли, капиталист!

Ей захотелось перевернуть страницу и дочитать стихотворение про соседей и медведя, но совесть не позволила. Она без спросу залезла в его сейф, но не хотела делать то же самое с нежной душой творческого человека. Тем более что и повода перебирать тетрадки у нее не было: бумажка с каляками Жанны Марковны лежала на полу. Должно быть, выпорхнула из сейфа, когда его хозяин порывисто выдернул из несгораемого сундука мешок с золотом или чемодан с валютой.

Оля схватила бумажку, вернула на полку тетрадку с ранней громовской лирикой и заторопилась к себе.

Дальнейшие свои действия она заранее продумала и теперь осуществила на автопилоте. В своей символической кухне она положила бумажку на тарелку из термостойкого стекла, полила ее растительным маслом и подпалила.

«Красная метка» моментально превратилась в огненный шар!

Должно быть, масло в рецепте мини-поджога было лишним.

Ойкнув, Оля поспешно опустила свой факел на первую попавшуюся горизонтальную поверхность – ею оказался подоконник – и заметалась по кухне в поисках средства тушения пожара.

– Вижу! Есть сигнал! – встрепенулся куковавший под забором ниндзя с арбалетом. – Второй этаж, третье окно справа!

Его напарник посмотрел и не удержался от реплики:

– Ничего себе зажигалка у Белочки! Прям пионерский костер!

Чтобы заметить такой условный сигнал, прибор ночного видения был вовсе не нужен.

– Я стреляю, – предупредил первый ниндзя и тщательно прицелился.

От меткого удара полотенцем бешеное пламя погасло, и по кухне полетели клочья копоти. Оля чихнула и почувствовала, что стена содрогнулась.

– Будь здорова, – машинально пожелала она сама себе и прижала зудящий нос к ледяному стеклу, чтобы посмотреть, что случилось.

Ощущение было такое, словно в стену между окнами врезался небольшой метеорит – не такое уж удивительное дело, после Челябинска-то…