Кофе потеряло всякий вкус. Малыш расплатился и вышел проч. Похоже, теперь он действительно ничей. Но, унывать еще нет причин. У него много шансов. И Ралф обещал придумать что-то. А если брат обещал, он не обманет – это то немногое в этом дерьмовом мире, чему можно верить без оглядки. Да и сам Никсон еще жив. Жив, а значит, способен бороться…

* * *

– Ну, вот и все, моя миссия на этом закончена, – сообщил Качевский с нотками облегчения в голосе. – Я сегодня же здесь все сворачиваю и эвакуируюсь. Так что через несколько дней буду дома. Я сто лет уже не был в отпуске. Потребую положенный мне отпуск и закачусь куда-нибудь со смазливой подружкой.

Они заканчивали последние приготовления, упаковывая в удобные сумки все то, что Никсону предстояло тащить с собой. Во дворе дожидался своего часа старенький автограв, купленный в каком-то провинциальном салоне на подставное лицо.

– Куда ты можешь закатиться? – усмехнулся невесело Никсон. – У вас даже дождя-то нет. А выезд на природу или в загородный дом понятие сугубо философское.

– Дождей я насмотрелся здесь. Переживу как-нибудь, – обиделся Игорь. – Там родина. Там мой дом…

– Патриот хренов, – буркнул Майкл, а затем вдруг спросил. – Послушай, Игорь, скажи мне все же, на кой я вам сдался? Ведь куда эффективнее было бы направить сюда группу спецназа. Я, конечно, понимаю, что вы совершенно убеждены, что и один в поле воин. Но, положа руку на сердце – я видел, на что способен ваш армейский спецназ, да еще и в подобающей экипировке. Это же не люди, а терминаторы.

– Да все просто тут, – пожал плечами Качевский, все еще хмурясь. – Спецназ сложно забросить и еще сложнее вытащить. Тем более, если говорить о группе с полноценным оснащением. Я же не смогу из своих запасов экипировать больше двух-трех бойцов. А уж в случае неудачи и вовсе группу почти нереально вытащить или ликвидировать. А ты ничей. И официально тебя просто не существует. И никакой связи с нами. Никаких следов. Никаких мотиваций. Да и не жалко тебя никому. Ты ведь не алатырец. Хотя, отношение к тебе не вполне однозначное. Толи ничей, толи друг. Но, как бы там ни было, а за твои мозги, судя по всему, наши специи совершенно спокойны.

– В каком смысле? – не понял Малыш.

– В прямом, – лаконично ответил Игорь. – Они не боятся, что ты попадешься и на отчетном сканировании станешь источником взрывоопасной информации. Полагаю, что мозги у тебя так хорошо прожарены, что ты откинешь копыта даже не дойдя до кресла сканера.

– Ты меня здорово приободрил, – заметил Майкл.

– Что поделать. Это для тебя лишний повод не попасться никому из играющих сторон. Знаешь, ты должен быть как Колобок из детской сказки, который и от бабушки ушел, и от дедушки ушел…

– Скажи-ка, Игорь, а что мне помешает забить на всех вас, игроков хреновых и свалить в никуда? – задал Никсон тот же вопрос, что уже задавал когда-то Славомиру.

– Я не знаю такого места, – усмехнулся Качевский. – Нет такого географического названия – Никуда. А ты ведь федерал, и совершенно незаконно попал сюда, чтобы выполнить свой долг перед человечеством. Это может всплыть совершенно неожиданно, хоть сейчас тебя и нет вовсе. И тогда – был Ничей, а станешь… Все игроки начнут на тебя охоту. Хотя, попытаться, конечно, можешь. Но совесть тебя настигнет и убьет в любом месте вселенной, в какую бы тараканью нору ты не забрался. Да и тот ли ты человек, чтобы жить в тараканьей норе? Так что, договор с совестью надо выполнять.

– Не переоцениваете ли вы все ситуацию? Я слишком мелкая цель. Мой поиск и поимка, для предъявления счетов по договору, слишком нерентабельны.

– Ты не понимаешь, – уверенно ответил Игорь. – Нет для Государства Алатырь ничего нерентабельного или слишком дорогого, когда дело касается имени, имиджа, осознания себя. Мы никогда не договариваемся с тем, кто пытается говорить с позиции силы или шантажа. Мы никогда не торгуем своей честью. Мы никогда не прощаем обмана или невыполнения обязательств. И сами всегда выполняем обещанное, какую бы цену при этом не пришлось заплатить.

– Это я уже понял. А если без шаблонов, сам-то ты что думаешь?

– Знаешь, положа руку на сердце, я не очень уверен, что ты будешь продуктивнее, чем группа нашего армейского спецназа, – признался Качевский. – Трех человек я смог бы экипировать по полной программе. И они гарантировано выполнят поставленную задачу. А ты вон и сейчас уже вопросы задаешь. Я не поручусь перед руководством, что ты не попытаешься, после того, как мы расстанемся, действительно свалить. Так что, если ты хочешь знать лично мое мнение, то скажу прямо – я не вижу абсолютно никакой целесообразности в проекте «Ничей». Но выхода у тебя отсюда практически нет. Ты не в Федерации и даже не в Союзе Исламских Республик. Ты в Евразийской Империи. А здесь спецслужбы если и уступают кому, то только нам. Так что тебя возьмут полюбому.

– Честно и исчерпывающе, – кивнул Никсон. – Спасибо за доверие.

– Напомню – ты не алатырец, чтобы я тебе доверял, – резонно возразил Игорь.

Оба замолчали – сборы были полностью завершены, и пришло время разбегаться своими дорогами.

– Присядем на дорожку, – предложил Игорь.

Недолго посидели, молча размышляя каждый о своем. Качевский, наверняка, запустил обратный отсчет до того счастливого мига, когда со смазливой подружкой он сможет предаться всем удовольствиям этого мира доступным отпускнику. А Малыш вдруг совершенно отчетливо вспомнил сон, приснившийся ему в то время, когда он еще балансировал на грани между жизнью и смертью после проведения процедуры глубинного отчетного сканирования. В том близком к бреду сне он стоял рядом с Лилит на вершине высокой горы, совсем, как когда-то на Новых Колониях и чувствовал себя совершенно спокойным и счастливым. И ее слова, прозвучавшие перед тем, как сон окончательно превратился в горячечный бред: «С тобой ничего не случиться. Я рядом. Я прикрою…». Малыш вдруг почувствовал, как по спине побежали холодные мурашки. Он никогда не был суеверным или особо верующим. Скорее наоборот – он ни во что и ни в кого не верил, кроме собственных сил, боевых друзей и Удачи. Но Лилит, дотянувшись из прошлого, похоже, действительно прикрывала его в трудный час. Иначе, как объяснить нелогичное решение капитана Зенина об отправке Никсона с миссией на землю. Потому и Игорь Качевский не может понять друг перед ним или враг, заключивший контракт на разовые работы. И пусть миссия почти не выполнима для одиночки. Но, все равно, Славомир дал Малышу шанс. Помог только за то, что Лилит когда-то в разное время любила их обоих…

* * *

Погода словно решила подыграть Никсону, прикрывая его лучше любого камуфляжа. Небо заволокло тяжелыми тучами еще с вечера, а ночью загромыхали тяжелые раскаты грома. К раннему утру светопреставление вошло в свою основную фазу и распухшие черные тучи наконец разродились тропическим ливнем. Часы показали четыре часа по местному времени, когда старенький потертый автограв экзотической для Малыша модели «ГАЗ Нордлайн», плавно качнув угловатым широким кузовом, замер у высокой ограды в одном из кварталов промышленной зоны Выборгского района Санкт-Петербурга. Никсон опустил стекло и всмотрелся в едва различимое в разлинованной ливнем тьме нагромождение зданий. Ни движения, ни звуки, помимо громкого гула крупных капель, не выдавали никакой жизненной активности. Но почему-то Малыш вдруг почувствовал себя неуютно, словно кто-то зловеще прошептал из тьмы: «Ну, давай же, иди, я жду тебя…». Майкл поежился, словно ему за воротник куртки залилась холодная дождевая вода – слишком странными и непривычными для него были такие ощущения неуверенности, близкой к беспричинному страху. Он даже тряхнул головой, отгоняя это наваждение, прежде чем решиться покинуть уютный салон автограва.