– Юна, почему ты здесь? – с мольбой спрашивает Харука, игнорируя ее вопрос. – Разве это необходимо? Где Кента и почему ты не связана с ним счастливыми узами?

Она наклоняется вперед, в ее голосе звучит настоятельная необходимость.

– Вот почему я пыталась найти тебя все эти годы и продолжала писать тебе, потому что я хотела рассказать тебе, что произошло. После того, как наша связь разорвалась, Кента и я, мы… мы пытались соединиться. Но мы так и не смогли. Это никогда не получится! Я больше не уверена, что смогу соединиться. Я думаю, я утратила эту способность.

Он сидит со сложенными руками, переваривая ситуацию. Как можно потерять способность к связи? Это врожденная особенность их биологии. Часть того, что их уничтожает. Как может быть нарушено нечто столь фундаментальное для их вида?

Голос Юны низкий, в глазах сочувствие.

– Я слышала о том, как ты заболел после нашей разлуки… Со мной такого не случилось. Я пыталась навестить тебя, но Асао отослал меня. Когда я вернулась через несколько месяцев, тебя уже не было.

Потерев ладонью лицо, он вздохнул. Он должен отнестись к этому как к профессиональному обращению, как к кому-то в своем королевстве, кто нуждается в помощи.

– Как долго ты пыталась установить связь с Кента?

– Пять лет. Потом мы сдались. Сейчас он живет в Токио. Он… связан с другой женщиной.

Пять лет. Прожить так долго без успешной связи – странно. В «Жажде и желании» самый долгий срок, который был у любой задокументированной пары, составлял около двух с половиной лет.

– Есть и другое, – тихо говорит Юна. – Во-первых, у меня нарушено чувство вкуса и обоняния. Неважно, у кого я пью кровь, на вкус это грязь, и мое тело больше не воспринимает кровь должным образом. Я всегда так выгляжу, Харука. Кажется, я не могу снова достичь оптимального уровня здоровья. Я вечно нахожусь в этом ужасном, полуиссушенном состоянии. С тобой то же самое?

– Нет. У меня все в порядке с питанием. Мои чувства вкуса и обоняния не повреждены.

– Тогда почему ты так выглядишь? – Юна моргнула. – Твои глаза и цвет кожи неправильные. И я не знаю почему, но я чувствую твой запах прямо сейчас. Ты пахнешь для меня чудесно, как и всегда. Я не могла почувствовать сущность другого вампира с тех пор, как разорвалась наша связь. Почему я все еще чувствую твой запах?

Она не болела после разрыва их связи, но Харука пережил трагедию. Даже сейчас сущность Харуки доставляет ей эстетическое удовольствие, в то время как от ее запаха у него сводит живот.

– Возможно, каким-то образом моя кровь все еще течет в тебе? – рассуждает Харука. – Поскольку твое тело никогда не отвергало мою биологию, она может оставаться в тебе, вызывая эти препятствия и нарушения.

Это все предположения, поскольку это неизведанная территория. Просто нет никаких исследований, которые могли бы объяснить это необычное обстоятельство.

Отец и дед Харуки искали бы подобные случаи, если бы знали, что такое возможно.

– Я согласна с твоей теорией, – говорит Юна, не отрывая от него встревоженного взгляда. – Как я пахну для тебя? Я все еще… приятна ли я тебе?

Он бросает взгляд в сторону, напряженно ища дипломатичный ответ. Это редкий момент, когда он не находит ответа.

– Нет.

Она молчит, глядя вниз на подол своего платья.

– Неужели все так плохо, что ты не хочешь питаться от меня? – спрашивает она. – Что если… что если мы можем сделать это? Что если мы сможем снова поддерживать друг друга? Помочь восстановить наши тела и природу.

Харука задирает нос кверху, его лицо сегодня не выражает ни благоразумия, ни дипломатии.

– Юна, что именно ты предлагаешь?

Она поднимает голову, ее затуманенные глаза серьезны.

– Я предлагаю, чтобы мы снова стали источниками друг для друга. Я думаю, если мы попробуем, возможно, мы…

– Я не заинтересован в этом. – Харука встает с дивана. Абсурдность этого словно наносит электрический удар по его телу. – Я прошу тебя покинуть мой дом. Я не думаю, что смогу тебе помочь.

– Харука. Мы должны хотя бы попробовать. Я могу помочь тебе снова управлять королевством. Тебе нужна поддержка. Пожалуйста, хотя бы подумай…

– То, что у тебя хватило смелости прийти в мой дом и просить меня о чем-то, просто поразительно. Ты ищешь моей помощи только потому, что твой лучший источник покинул тебя. Я не та вещь, которую можно выбросить и подобрать снова в удобное для тебя время.

– Нет! Я совсем другое имею в виду. – Юна качает головой, ее густые волосы колышутся, когда она встает. – Мы дали друг другу клятву. Если ты прав, и твоя кровь все еще течет во мне, это твоя ответственность…

– Не говори со мной о «клятвах» и «ответственности». Уходи, Юна.

Его глаза пылают от разочарования, но жара в них мало, что подчеркивает его истощенное состояние. Асао спускается в комнату, его широкая фигура внушительна, когда он стоит рядом с Юной. Она коротко кивает, но, когда их глаза снова встречаются, она быстро говорит.

– Я приеду на церемонию в Химэдзи. Пожалуйста, подумай…

Асао делает шаг перед ней, затем жестом указывает на дверь.

– Хватит, Юна.

Она опускает плечи, соглашаясь, когда поворачивается, чтобы уйти. Когда она уходит, Харука опускается обратно на диван. Он откидывает голову назад и закрывает глаза, чувствуя физическую пустоту и эмоциональное истощение.

Вдалеке он слышит звон своего нового телефона. Он не двигается, потому что полностью раздавлен. Бесполезно сеять недовольство, поэтому он долго сидит в чайной комнате один. Просто дыши.

Когда Нино прибывает в просторное поместье, расположенное в глубине холмов горы Сеппико в Химэдзи, Япония, наступают сумерки. Солнце садится, отбрасывая на частично затянутое облаками небо акварельные оттенки розового и оранжевого цветов.

Дом, стоящий перед ним, отличается элегантным и современным дизайном с сильным влиянием традиционной японской архитектуры. Открытые веранды, деревянный сайдинг и раздвижные бумажные двери. В некоторых помещениях дома все стены отделаны прозрачным стеклом, так что величественные виды на окружающий лес и горные вершины открываются как произведения ландшафтного искусства.

Нино сопровождают в направлении задней части дома. Следуя за слугой, одетым в официальное кимоно, Нино идет по извилистой дорожке из очень высоких стеблей бамбука – ярко-зеленых и тянущихся прямо к сумеречному небу. На земле изящно расставлены светящиеся белые фонари, и единственным звуком являются их шаги, ударяющие по каменной дорожке. Что-то в этой тропе кажется сверхъестественным, как будто Нино – храбрый герой причудливой японской сказки сёкай и тэнгу.

Он нервно дергает за черный атласный галстук-бабочку на шее. Смокинг заставляет его чувствовать себя неуверенно и неловко. Он не сказал Харуке, что приедет, но благодаря их врожденной способности чувствовать других чистокровных, он теперь знает.