— За нами следят? — спросила я, когда он очередной раз обернулся.

По коже пробежал холодок.

— Может, — ответил Михаил, пытаясь казаться спокойным. — Темно-синий "Фиат" едет за нами от самой клиники. Хоть может тебя узнали фанаты Зарова или вовсе совпадение.

Или люди самого Зарова…

Михаил на пальцах объяснил водителю свою просьбу проехать через пару узких переулков, тот кивнул, свернул раз, потом второй, въехал в небольшой дворик, где не было ни одной машины, выехал с другой стороны.

Все это время Михаил постоянно смотрел в заднее стекло, а я нервничала.

Что, если Саша сказала не всю правду? Если меня все еще хотят убить? А в безлюдном дворике учинить расправу куда проще, чем на оживленной улице.

— Кажется, они отстали, — сказал Ковальски, когда мы снова выбрались на переполненную машинами улицу. — Или поняли, что мы о них знаем, и прекратили.

— Ты же все еще не веришь Зарову, что он не стоит за теми ограблениями?

— Мое дело не верить или не верить, а раскрывать правду. Пока что все выглядит так, будто у Зарова есть небольшая группа. Три или четыре человека, не больше. И это выглядит именно как командная работа. Сбой электричества из-за машины Зарова — сигнализация выключилась — банда сделала свое дело. Крышу здания арендовали для установки осветительных приборов, и именно через неё воры проникли в нужное здание в Нью-Йорке, когда Статуя Свободы пошла. По статистике столько совпадений невозможно. Если бы у Люцифера была постоянная команда техников, реквизиторов, светотехников — решил бы, что преступникам помогает кто-то из них. Но Заров постоянно нанимает новых людей и объясняет им только необходимый минимум. Поставить это там, тогда-то включить — все. Они даже назначение этих аппаратов не всегда знают!

Лицо Михаила снова побагровело от злобы. Казалось, что в любой момент он сорвется.

От этого я нервничала еще больше.

— Заров же сказал, что ты получишь свои доказательства?

— Он-то сказал. Но если бы он был не при чем и знал имена этих бандитов — просто сказал бы мне их. Черт! — Ковальски со злобы ударил себя по колену, я же верила в Люцифера.

Может, он не знал кто стоит ему козни, но догадывался, где случится ограбление во время этого выступления.

Машина выехала к причалу, где среди множества яхт, лодок и барж я увидела ту самую, на которой мы прибыли сюда. Белоснежную с светло-голубыми полосками на бортах. Люцифер стоял на её носу и смотрел на нас. На нем была белая рубаха с короткими рукавами и бежевые брюки, из-за чего он казался с судном одним целым.

Машина остановилась, я приблизилась к Зарову и увидела, что он тоже не радуется. Этот его взгляд, смотрящий будто бы насквозь, мог означать что угодно, но только не радость.

Когда мы поднялись на борт, Люцифер даже не посмотрел на меня. Будто бы я была невидимой. Он подошел к Михаилу, они обменялись рукопожатиями, встретились взглядами. Смотрели друг на друга так, будто готовые к сражению дуэлянты, от чего становилось не по себе.

— За нами кто-то следил, — первым нарушил молчание Михаил.

— Я знаю, — ответил ему Люцифер. — Они и сейчас следят. Черная машина слева возле причала.

Михаил слегка повернулся, посмотрел туда, куда показывал Заров, едва заметно кивнул.

— Идем, — все так же смотря Ковальски в глаза, сказал Люцифер. — Нам надо поговорить. Наедине.

***

Говорили они долго и тихо. Я пыталась подслушать, что происходит в каюте яхты, но крепкие стены не оставляли мне шанса. В итоге бросила эту затею и улеглась в шезлонг на корме. Здесь было приятно: пахло морским бризом, в девственно-чистых небесах парили чайки, яхта качалась на волнах, убаюкивая, как колыбель.

Хотелось на что-то отвлечься и я включила стоявший здесь же маленький переносной телевизор. Сразу же попала на местный канал, где вещал кто-то из бразильского духовенства, а на фоне висела фотография Люцифера Зарова.

Я не знала ни слова по-португальски, но было понятно, что этот человек настраивает народ против выступления.

Потом показали одну из улиц, на которой разогрелся митинг. Люди несли транспаранты с перечеркнутым лицом Зарова, плакаты, на которых Иисус дает Люциферу пинок под зад, кресты…

И зачем Люциферу все это?

Он не мог выбрать страну и город, где получше отнеслись бы к его шоу? Но нет, он специально дразнил судьбу, в надежде в очередной раз избежать её удара. А выступающих против хватало. Мужчины и женщины, богатые и бедные, молодые и старые — казалось, что вся страна ополчилась на Люцифера Зарова. Будет совсем неудивительно, если среди стольких людей найдется один вооруженный псих…

Это лишь дело времени.

Если его не будет тут — обязательно найдется в следующий раз.

Или через один. Но найдется обязательно.

— Не смотри эту дрянь, — окликнул меня Люцифер. — Только нервы портить.

— Зачем ты их провоцируешь? — спросила я, взглядом пытаясь найти Михаила, но того не было.

— Ты знаешь Джошуа Чамберса? Или Владислава Черногорского? Или Микеле Дель Неро?

Я пожала плечами.

— Все они — талантливые иллюзионисты. День Неро за минуту выстроил в Сахаре скульптуру из песка. Черногорский в прошлом году уменьшил Останкинскую телевышку до размеров спичечного коробка, а потом увеличил обратно. Но знает их не так много людей. Даже те, кто видели их представления вживую, на следующий день не вспомнили их имена. Однажды меня спросили как я смог уменьшить московскую телевышку. И пока я не показал статью в "Википедии", не верили, что это был другой человек.

— То есть это все реклама и не больше?

— Своего рода да, — Заров оперся на бортик яхты. — Я ни разу не говорил, что Бога нет. Я говорил что магии не существует. Что будущее за наукой. Ну и никогда не называл себя дьяволом. Люцифер — просто имя. Но они воспринимают это как вызов. Многие из тех, кто сейчас протестует, сами придут посмотреть выступление.

— А если кто-то из них возьмет оружие, а охрана не поспеет?

— Тогда я войду в историю, — развел руками Заров, будто бы говорил об обыденных вещах.

По его тону, взгляду, жестам было понятно, что он не шутит. Что он готов к тому, что не в этот, так в следующий раз, через год, через пять кто-нибудь его убьет прямо посреди номера, на сцене.

Поэтому мне было страшно. Не за себя, а за ребенка. Рано или поздно ради своего искусства Люцифер лишит его без отца. если это, конечно, его ребенок.

Он шагнул ко мне, вздохнул.

— Понимаешь, искусство иллюзии почти мертво. Зачем смотреть выступление иллюзиониста, когда любой специалист по видеомонтажу сможет нарисовать куда лучше? Нет времени думать над тем, как он это сделал, если на голову ежедневно сыпется тонна информации. Я не хочу, чтобы мой вид искусства стал рудиментом и умер.