— Обещаешь?

— Да.

Ложь в первую брачную ночь. Господи, как он это выдержит? Что скажет, когда ссылки на желание подышать свежим воздухом станет недостаточно? Что он не может ее видеть? Что его тошнит от ее улыбки, голоса и всего остального? Что он не любил ее и никогда не полюбит? Джо смотрел в стакан, но ответа там не было. Пришлось напомнить себе, что Милли забеременела по его вине. Скоро она станет матерью его ребенка; он не имеет права быть жестоким. Если бы время можно было вернуть назад, он убежал бы из спальни Милли еще до того, как лег с ней в постель.

На месте Милли должна была быть Фиона. Сердце Джо обливалось кровью. То, что их обвенчали и Милли стала его женой, ничего не изменило. Фиона по-прежнему принадлежит ему, а он ей. Даже если ему больше не суждено заглянуть в любимое лицо. Увидеть свет ее глаз, услышать ее взволнованный голос, прикоснуться к ней, любить ее. Что с ней будет? Он знал ответ. Со временем Фиона забудет его и полюбит другого. И этот другой, кем бы он ни был, будет видеть ее улыбку, разговаривать с ней днем и обнимать ночью. От этой мысли у Джо заболели зубы.

Он должен уйти. Уйти из этой комнаты, уйти от Милли.

В отеле есть бар. Сегодня он напьется в стельку и будет делать это каждый день их проклятого медового месяца. Потом Милли станет не до того. А когда родится ребенок, он придумает еще что-нибудь. Будет ездить в деловые поездки, работать по двадцать четыре часа в сутки. Что угодно, лишь бы больше не прикасаться к ней! Джо вышел в гостиную, закрыл балконную дверь, поправил галстук, надел сюртук и сунул в карман ключи от номера.

— Джо… — сонно окликнули его из спальни. Ответом Милли стал стук захлопнувшейся двери.

Дыхание Эйлин было частым и хриплым. Кейт внимательно прислушалась к нему, ожидая внезапного приступа кашля, но этого не случилось. Она надеялась, что бедная девочка проспит всю ночь. Сейчас десять часов вечера; если Эйлин не закашляется в ближайшие полчаса, то, даст Бог, все обойдется. Кейт сидела в качалке и пила чай, не сводя глаз с малышки. Последние месяцы дались ей нелегко. Под глазами залегли темные круги, лицо покрылось морщинами. Она несколько недель волновалась за здоровье Эйлин, но младшая дочь была не единственной, кто внушал ей тревогу. Кейт посмотрела на кровать. Фиона снова плакала перед сном. С тех пор как Чарли привел ее с реки, прошла неделя, но Фионе не полегчало. Высокая температура продолжала держаться несмотря на лекарства. Она была бледной и отказывалась есть. Кейт с трудом уговорила ее выпить немного бульона.

Кейт тревожила не столько высокая температура, сколько моральное состояние дочери. Фиона не боролась с болезнью; она не делала для этого никаких усилий. Веселая, жизнерадостная девочка исчезла, и ее место заняла какая-то незнакомка с мертвыми глазами. Кейт всегда пугала целеустремленность дочери и ее желание непременно открыть собственный магазин. Но сейчас ей хотелось, чтобы в Фионе воскресла хотя бы искра былой энергии.

Кейт лечила детей от многих болезней, но ничего подобного раньше не видела. Для жара не было никакой причины: Фиона не кашляла, и легкие у нее были в порядке. Живот не болел, ее не тошнило. Когда Чарли привел сестру домой, ее ботинки и чулки были мокрыми, но простуда была тут ни при чем. Ни один врач этого не подтвердил бы, однако Кейт не сомневалась, что причина болезни ее дочери — разбитое сердце.

Когда Кейт узнала о случившемся, ей захотелось свернуть Джо Бристоу шею. Но со временем ее гнев сменился скорбью. Не только по дочери, но и по Джо. К ним пришла Роза Бристоу и принесла от сына почти двадцать фунтов. Эти деньги должны были пойти на осуществление мечты Фионы. Теперь их можно было потратить на оплату счетов врача, лекарства, еду и новое жилье. На этом настояла сама Фиона. Кейт спорила с ней, уговаривала приберечь, но дочь была непреклонна.

Увидев Фиону, Роза залилась слезами. Она не хотела, чтобы ее сын женился на Милли; она знала, как Джо любил Фиону.

— Дурак набитый! — с горечью сказала она. — Сам испортил себе жизнь. Фиона, тебе повезло больше, чем ему. Ты еще встретишь человека, которого сможешь полюбить. А он — нет.

Кейт откинулась на спинку качалки и закрыла глаза. Она отдала бы все на свете, чтобы избавить дочь от горя. Фиона любила Джо чуть ли не с рождения. Джо и их общую мечту. Как пережить такую потерю? Может быть, со временем рана заживет, но шрам останется навсегда. Кейт не могла смириться со смертью Падди и не надеялась на это. Как можно смириться с потерей того, кого ты любила всем сердцем? Ты продолжаешь жить, хотя мир стал серым и тусклым. Ничего другого тебе не остается.

За стеной негромко пели. «Наверное, Фрэнсис дома», — подумала Кейт. Стены между их домами были такими тонкими, что она часто слышала не только пение и звон посуды, но даже сопение очередного гостя. И все же она была рада, что Фрэнсис рядом. В последние дни Чарли где-то пропадал, а Люси Брэди увезли в родильный дом. Слава богу, есть человек, который посидит с Сими и Фионой, если понадобится бежать за доктором для Эйлин.

Она зевнула и подумала: «Господи, как я устала. Надо лечь в постель». Но вместо этого задремала. Через несколько часов Кейт послышался чей-то крик. Она рывком открыла глаза, решила, что ей это приснилось, опять задремала, но тут же проснулась снова. Девочка кашляла; ее лицо было красным. Кейт взяла ее на руки и попыталась успокоить. Только без паники! Решив бежать к врачу немедленно, не дожидаясь нового приступа удушья, она положила Эйлин в корзину и схватила шаль.

— Что, ма? Что случилось? — сонно спросила Фиона.

— Эйлин плохо. Я иду к доктору.

— Я сама схожу за ним. — Фиона встала, держась рукой за спинку кровати.

— Марш в постель. Немедленно. Я попрошу Фрэнсис посидеть с тобой.

Кейт взяла корзину с ребенком, побежала к Фрэнсис и постучала в дверь. Ответа не было. Придя в отчаяние, она протерла рукавом маленькое грязное окошко и заглянула в комнату. В камине горел огонь. Он освещал лежавшую на кровати Фрэнсис и склонившегося над ней мужчину без сюртука. У Фрэнсис был клиент; судя по всему, визит подходил к концу. Отступать Кейт было некуда. Она поставила корзину, громко окликнула соседку и забарабанила в стекло. Фрэнсис не двигалась, но мужчина выпрямился. «Слава богу, он меня услышал!» — подумала Кейт.

Человек шел к двери медленно, как в трансе. Когда Кейт увидела в его руке нож, ее облегчение сменилось ужасом. Лезвие было темным и мокрым. Та же жидкость покрывала его руки, манишку и ручейком бежала по щеке.

— Это кровь, — прошептала она. — О боже, что делается…

Женщина с криком отпрянула от окна, наступила на подол юбки и упала. Дверь распахнулась, и мужчина бросился на нее. Она подняла руки, пытаясь защититься, но это не помогло. За мгновение до того, как нож вонзился ей в ребра, Кейт увидела безумные, нечеловеческие глаза и узнала его. Это был Джек-потрошитель.

Фиона смотрела на голые деревянные кресты, торчавшие из занесенной снегом земли. Слева был крест отца, уже пострадавший от непогоды. Рядом находились кресты ее матери и сестры, успевшие потемнеть. А справа стоял новенький деревянный крест, светлый и невыцветший. Крест ее брата Чарли.