– Маленькая девушка. Совсем-совсем крохотная, но очень, очень, очень храбрая, – сказал Жак. – Если она разрешит взять себя в руки, то как раз поместится на ладони.

Глава пятая, где Ирма Прелати рассказывает правду

Жители домов близ площади Буальдьё уже, в общем-то, привыкли к шуму и гаму – с тех самых пор, как здесь появился театр. Вот и этой ночью толпа актёров, актрис, поклонников, покровителей, содержанок, содержанцев и прочего околобогемного сброда отмечала успешную премьеру; и, несмотря на загадочное отсутствие администратора Равайи и барона Дебатца, главных меценатов подобных сборищ, праздник удался: начали скромно, прямо на сцене театра, затем побывали по очереди во всех забегаловках в округе, и глубокой ночью отдельными группами разбрелись по подворотням и съёмным углам, нетрезвые и весёлые.

Всё утихло лишь в пятом часу утра, и Нони добралась наконец-то домой – в сопровождении трёх самых стойких воздыхателей, которых она путала между собой. Все трое лично убедились, что её здесь никто не ждёт, кроме суровой горничной, постояли немного под окнами да и пошли вместе обратно, слегка разочарованные, но не утратившие надежд. Если бы они побыли там ещё минут двадцать, их взору предстало бы удивительное зрелище: окно спальни Нони распахнулось, и из него с треском и стеклянным хрустом протиснулось чудище, похожее на огромного серебристого паука с изогнутым кверху брюшком. Чудовище с невероятной для своих размеров грацией спрыгнуло на мощёную улицу и помчалось по парижским улицам, распугивая случайных прохожих.

Ещё более удивительным было то, что вслед ему из того же окна высунулась пожилая горничная и, яростно потрясая кулаками, завопила:

– Будь ты проклята, Меффрэ! Будь ты проклята!

1

Аслан проснулся от грохота и крика. Кричал Питер, неразборчиво, уныло и безнадёжно; за окном уже начинало светать. Капитан эвакуации вскочил, наспех натянул штаны, схватил саблю, стал у двери и толкнул её аккуратно.

Прямо в лоб ему уставился чёрный зрачок штуцера.

– Не дёргайся, – сказал человек в форме Иностранного легиона, державший его на мушке. Нижнюю часть его лица закрывал платок, поэтому голос звучал глухо. – Выходи.

И качнул стволом, делая шаг назад. Аслан, держа саблю одними лишь пальцами клинком вниз, неторопливо выставил руки вперёд, чтобы их было видно, и медленно вышел из комнаты к перилам. В центре гостиной на первом этаже лежал Питер, правой щекой в пол. Его руки были на затылке, а ноги скрещены в голенях. Судя по выражению его лица, он ещё не совсем понял, что происходит, и вообще, похоже, подозревал, что ему это всё снится. Вдоль стен стояли ещё несколько легионеров, тоже со штуцерами и в масках. Рядом с Питером переговаривались двое, один в чине полковника без указания рода войск, а второй со скромным шевроном дознавателя.

– О, привет, Геркулес, – сказал эвакуатор как ни в чём не бывало. – И вам привет, капитан, то есть – ого! уже полковник! – полковник Цейтлих. Совместная операция?

Геркулес посмотрел на него и промолчал, а Цейтлих даже не взглянул. И тут Аслан заметил очень странную вещь – у младшего дознавателя руки были скованы наручниками. Он не успел разглядеть толком, потому что боец, что шёл за ним, толкнул его прикладом и одним движением ловко отобрал саблю. Эвакуатор спустился в гостиную, стал на колени, затем лёг ничком рядом с Питером и тоже положил руки на затылок.

– Понятливый, – с одобрением сказал Цейтлих. – Я знал, что проблем не будет. Мюко, запускайте ваших людей, делайте обыск. Главного их, похоже, нет.

– В наручниках? – угрюмо спросил Геркулес.

– Именно в наручниках, – любезно подтвердил Цейтлих. – И пусть пошевелятся.

Через полминуты в дом вошли ещё двое и начали неловко шарить среди разгрома и беспорядка. Аслан осторожно повернул голову к Питеру, чтобы подмигнуть, ободрить его как-то, потому что было ясно, что Геркулесу тоже пришлось худо, и в этом была надежда для них, но увидел, что заведующий кафедрой проявил поразительное равнодушие к событиям и бессовестным образом задремал в похмельном сне, пуская слюни на пол.

Аслан повернул голову обратно и самым дружелюбным тоном поинтересовался снизу:

– А что случилось-то, господин полковник?

Цейтлих сделал к нему один шаг, и лишь инстинкты уберегли эвакуатора от травмы – он успел собраться; бывший капитан полиции Бриза от всей души, с подскоком, ударил его ногой сверху по рёбрам. Аслан издал короткий сдавленный звук и выгнулся от боли, хватая ртом воздух.

– Уффф, хорошо-то как, – отдуваясь, произнёс Цейтлих. – Попортил же ты нам крови, сраный муслим.

– Есть, – произнёс один из полицейских Геркулеса, обыскивающих дом. Скованными руками он держал продолговатый предмет, завёрнутый в грязную тряпицу. – Вот он.

– Положи на столик и отойди, – холодно сказал Цейтлих. – Это он?

– Да, это он, – подтвердил Геркулес. – Этим самым ножом господин Делакруа и убил господина Равайи.

– Вы что, уже нашли труп?

Геркулес лишь засопел.

– Понятно, – с насмешкой произнёс полковник Цейтлих. – А мне сдаётся, что это был вовсе не господин Делакруа. Говорят, что в театре видели парочку братьев Раклёр, а уж они-то известные мастера таких дел.

– А ещё говорят, – здесь тон Цейтлиха стал совсем елейным, – будто их выпустили под залог по требованию вашего отдела дознания. А?

Геркулес с ненавистью произнёс:

– Делакруа убил Равайи из ревности. Они оба имели чувства к актрисе Нони Горовиц. Есть надёжные свидетели.

– Да, да, – насмешливо сказал Цейтлих. – Все имеют чувства к молодой приме. А барон Дебатц уже объявлен в розыск. Он оказался умнее, чем вы – успел сбежать, как почуял неладное.

– Мне незачем бежать, я ни в чём не виноват, – сказал Геркулес. – Это всё они: Делакруа, Кафор и этот… мусульманин.

– Конечно, конечно, – сердечно сказал Цейтлих. – Теперь и дружков своих сдаёшь, дознаватель, и даже бывшего начальника. Это правильно, облегчи свою участь.

Питер шевельнулся.

– Лежать! – прикрикнул Цейтлих.

– Лежу, лежу, – забормотал Питер. – Незачем так орать…

– Это справедливость, господин Кафор, – издевательски произнёс Цейтлих. – Одни преступники делают фальшивые исследования и экспедиции и крадут деньги короны, другие преступники их этим шантажируют. Самое страшное, что и те, и те – служат государству. Якобы.

– Я ничего не крал, – сказал хрипло Питер. – Это всё сфабриковано. Чтобы отнять у меня дом.

– Да, конечно, – Цейтлих был разговорчив сегодня. – Вы чистый как ангел, но обратились не в прокуратуру, не в легардюкор, а к Торговой и финансовой гильдии, к этой преступной своре, а конкретно к месье Делакруа. Который, в свою очередь, продал и вас за небольшую долю, сочтя барона Дебатца слишком уж сильным противником. Дом, кстати, больше не ваш, и даже не барона. С сегодняшнего дня этот дом