Жаркая летняя ночь раскинула свои крылья над славным городом Тунузом, и овеваемый легким и немного знобящим предутренним бризом он спал. Город спал в предвкушении завтрашнего дня, когда должны будут вернуться с добычей каракки во главе с тороватым и доблестным Мизан Мазаром. Отбывая для исполнения святого долга — наказания безбожных романцев, дож обещал устроить по возвращении славный праздник для народа и сделать богатые подношения во все церкви. Поэтому каждый житель торгового города так или иначе, но ждал этого дня, ведь не только праздника жаждали горожане, но и увидеть своих близких, участвующих в славном деле.

И пока Тунуз спал, две сотни варягов уже взяли на ножи всю охрану на створных маяках и привели в действие механизм опускания цепи, которая преграждала доступ во внутреннюю гавань нежеланным гостям. Хорошо смазанная цепь почти не издавала шума и медленно опускалась под воду. Вот крайние вешки погрузились до отметки семь метров, и воин, наблюдающий за ними, дал отмашку куском белой материи тем, кто находился на вершине маяка. Маяк погас, снова дал яркий свет, и так три раза подряд.

Минут через пятнадцать послышался негромкий шум грайянских моторов, заглушаемый плеском волн, и в гавань славного Тунуза один за другим начали заходить корабли карательной эскадры. Первым к добротным каменным причалам, расположенным возле сердца города — торжища, пристал корабль росского батальона. Открылась, как зев неведомого морского животного, передняя аппарель корабля, и в город хлынули воины при поддержке броневиков.

— Здесь комбат-росс, высадились штатно, приступаем к занятию западных ворот, — сделал по связи доклад Ратмир.

— Добро, — услышал он в ответ уверенный голос фон Кудрявцева. — Продолжайте.

Ратмир уселся на броню головной машины и, взмахнув рукой, скомандовал:

— Вперед, западные ворота наши.

Как морская пенистая волна, катились по городу стальные колонны воинов на броне и, огибая крепкие городские стены, оставляли вкрапления — лужицы стали в ключевых местах славного Тунуза. Город нехотя просыпался от шума и не понимал, что происходит. Кто эти люди, которые занимают все присутственные места и убивают городскую стражу?

Завыли, зазвучали по всему городу боевые роги и сигналы броневиков. Вдруг ударил в набат церковный колокол в одном из окраинных районов города, созывая к себе жителей, и почти сразу умолк, после меткой очереди солдата в синей форме романской морской пехоты. Тело храброго звонаря упало с колокольни на землю и, немного прокатившись под уклон, скрючившись, замерло под стеной одного из ближних к церкви домов.

В Замке Славных Дожей, где квартировались стражники, завязался скоротечный бой. Городовые охранители честно пытались отработать деньги, заплаченные городом за их жизни, но их хватило лишь на несколько минут. Сметенные огненным смерчем, они полегли все до одного — переяславцы, хоть и не имели кровной вражды с горожанами, в эту ночь тоже не брали в плен оружных и сопротивляющихся.

Смолкли все звуки и сигналы, подаваемые неведомыми воинами, и народ славного города Тунуз стал выбегать из своих домов. Горожане метались по торжищу, ближним улицам и переулкам в надежде найти место, где не было этих страшных и непонятных воинов на стальных машинах.

Некоторые храбрецы кричали:

— К оружию, народ Тунуза! Отобьем арсенал!

Другие же вопили обратное:

— Скорее к воротам! Надо бежать, пока не поздно!

Но было уже поздно. Все городские ворота в количестве пяти были под полным контролем страшных в своей свирепости и дерзости воинов. Все, кто попытался прорваться к ним или к городскому арсеналу, полегли под огнем экспедиционной эскадры, отвечавшей за эти объекты.

Рано утром из Замка Славных Дожей вышли выжившие в ночной бойне слуги и разнесли среди жителей весть, что город захвачен вооруженными силами ССГ, Союза Славянских Государств, под командованием командора фон Кудрявцева. Всем чиновникам, командирам воинских формирований, дожам и иностранным гражданам вместе с послами своих держав предписывалось незамедлительно прибыть на переговоры. Всем остальным надлежало сидеть по домам и не высовываться до особых распоряжений.

В то время когда все влиятельные граждане и гости города собрались на площади перед замком, Ратмир, как и большинство комбатов, находился рядом с командором, а в западном секторе оставил вместо себя Богдана Рыка. Командор был в неплохом настроении и, насвистывая веселый земной мотив, расположился в кресле председателя Совета Дожей, перекинув левую ногу через подлокотник. «Еще бы, — подумал Ратмир, — потерь нет, город с населением в семьдесят тысяч под контролем, и даже минометы с орудиями для вышибания ворот применять не пришлось, можно веселиться».

Недавно назначенный комбатом-1 и стоящий рядом с Кудрявцевым, майор-морпех Пахомов наклонился к нему и сказал:

— Командор, ты сейчас как Гитлер в тридцать девятом.

— С чего это? — удивился Кудрявцев.

— Да я еще на Земле фильм смотрел, так он точно так же после победы над французами сидел и мелодии насвистывал.

— Бывает… — протянул командор.

На площади уже скопилось больше двух сотен человек, а по периметру расположились бойцы первого батальона «Акинака» с оружием на изготовку. Командор встал с кресла, посмотрел на толпу испуганных людей и, достав из кобуры свой «стечкин», выстрелил вверх. Звук выстрела вспугнул окрестных птиц и заставил наиболее впечатлительных согнуть колени.

Командор убрал пистолет обратно в кобуру и, повернувшись к Пахомову, сказал:

— Всегда мечтал так сделать, как в фильмах про Гражданскую. Помнишь такие, майор?

— А то, конечно помню, — ответил Пахомов.

Кудрявцев опять повернулся к собравшимся и начал свою речь:

— Господа негоцианты, город захвачен, и, как вы можете видеть, сопротивление бесполезно. За нападение на территорию Союза Славянских Государств, массовые убийства и разграбление мирных жителей город Тунуз приговаривается к уничтожению. На то, чтобы покинуть его, жителям дается один световой день, сегодняшний. Каждый может вынести за пределы города только то, что поместится в его руках, весом не более пятидесяти килограммов. Тот, кто не покинет город до полуночи, будет уничтожен вместе с ним. Всем иностранным гражданам предлагается покинуть город на нейтральных судах в течение часа.

Некоторые попробовали возмущаться, но парни из оцепления не церемонились и, свернув ударами прикладов несколько челюстей, толпу успокоили. Все собравшиеся на площади разбежалась, а спустя час от причалов отчалили все иностранные суда. Прошел еще один час, и из обреченного Тунуза потянулись первые беженцы.

Вот за этим действом Ратмир наблюдал с особым интересом. Одна из рот его батальона расположилась непосредственно на выходе, заняв наиболее удобные позиции для ведения заградительного огня. Остальные две роты, совместно с одной из романских когорт морской пехоты, стали в полукилометре от города.