В течение двух часов они не произносили ничего, кроме названий предметов, вынимаемых из ящика и укладываемых на застеленный одеялами пол. За эти два часа на складе стало невыносимо жарко.

Мередит достала из рукава носовой платок и промокнула влажную грудь и шею. Она старалась не смотреть на Филиппа, но время от времени ее взгляд невольно устремлялся к нему. Сейчас он стоял к ней спиной и держал в руках только что вынутую из ящика небольшую статуэтку. Его запылившаяся рубашка промокла от пота и облепила широкие плечи. Мередит медленно провела взглядом по его спине, потом – по бедрам и ягодицам, по стройным ногам, обтянутым узкими панталонами, и ей показалась, что жара на складе стала просто невыносимой.

В этот момент Филипп обернулся, и она быстро отвела глаза, испугавшись, что он застанет ее за подглядыванием. Однако все его внимание было поглощено статуэткой, которую он держал в руке, так же как внимание Мередит было только что поглощено им самим.

Его волосы были влажными, а светлые, выгоревшие пряди потемнели от пота. Очки соскользнули на самый кончик носа, и Мередит с трудом поборола желание подойти и поправить их. Словно прочитав ее мысли, Филипп сделал это сам.

Она осторожно продолжала разглядывать его. Он давно уже снял сюртук и галстук, расстегнул воротник рубашки, и с участившимся пульсом Мередит смотрела на его голую шею и открывшийся в вырезе рубашки кусочек обнаженной груди. Она заметила, как блеснула металлическая цепочка – та самая цепочка, на которой висит золотая монета, согреваемая теплом его тела.

Спереди рубашка тоже была влажной и, став прозрачной, прилипла к его груди и животу, дразня воображение Мередит. Она перевела взгляд на его мускулистые руки и вспомнила, как они обнимали ее. Потом – на сильные загорелые пальцы, которые так бережно держали сейчас древнюю статуэтку. Удивительные пальцы, кончики которых были покрыты совсем не аристократическими мозолями. Они так нежно перебирали вчера ее волосы, прикасались к губам, ласкали грудь.

Мередит посмотрела ниже – на плоский живот, потом еще ниже – туда, где ткань панталон плотно обтягивала то, что невольно и неудержимо притягивало ее.

Она с трудом отвела глаза от этого, оглядела сильные стройные ноги и, наконец, черные, покрытые пылью сапоги.

Неаккуратный, растрепанный, потный. В нем не может быть ничего привлекательного. Так почему же ее влечет к нему с такой угрожающей и непреодолимой силой? Почему ей сейчас больше всего на свете хочется подойти, снять с него эту запыленную одежду, а потом – собственноручно отмыть от грязи.

Мередит вдруг представила себе, как обнаженный Филипп сидит в ванной, а она скользкой от мыла рукой проводит по его плечам, груди, животу и... От этого нескромного видения у нее перехватило дыхание, она вздрогнула и подняла глаза. И встретилась с его пристальным взглядом.

В глубине карих глаз за стеклами очков бушевало такое пламя, что Мередит стало ясно: Филипп все понял. Конечно, он не мог разгадать ее мысли, но наверняка знал, что скромными их никак не назовешь.

– Жарко, мисс Чилтон-Гриздейл? – спросил он вкрадчиво.

Да, черт тебя возьми, и ты виноват в этом!

– Думаю, мы все одинаково страдаем от этой жары.

Филипп внимательно рассматривал ее, и Мередит заволновалась. Наверное, она сейчас похожа на старую пыльную тряпку. Когда их взгляды опять встретились, в его глазах она прочитала глубокую озабоченность.

– Я должен просить у вас прощения. Я так увлекся работой, что забыл о том, как ужасно вы, должно быть, чувствуете себя в этой духоте. Я очень благодарен вам за помощь, но здесь не место для леди. Я немедленно провожу вас домой.

– Глупости! Благодарю вас за беспокойство, но я совсем не похожа на капризное тепличное растение. И я настаиваю на том, чтобы остаться. Я хочу как можно скорее найти пропавший камень. Это прежде всего в моих собственных интересах.

– Вы хотите сказать, что, пока мы его не найдем, вы не сможете женить меня на одном из тех капризных, тепличных растений, с которыми я познакомился вчера вечером?

– Я бы предпочла называть их хорошо воспитанными юными леди...

– Не сомневаюсь.

– ...и – да, я действительно хочу, чтобы вы женились на одной из них. Так что нам обоим необходимо побыстрее найти злополучный камень.

– С этим я не буду спорить, – сказал он.

– Я рада, что мы понимаем друг друга.

– Извиняюсь, мисс Мэри, лорд Грейборн, – прервал их Альберт, и Мередит мысленно поблагодарила его за это, – я все проверил. Из этого ящика ничего не пропало.

Филипп явно почувствовал облегчение, которое разделила и Мередит.

– Прекрасная новость, – сказал он весело.

– Боюсь, что моя хуже, – раздался мрачный голос герцога. – Я только что закончил со вторым ящиком, Филипп, и в нем не хватает одного предмета. – Он ткнул пальцем в конторскую книгу. – Судя по твоим записям – гипсового куба.

Филипп бережно положил на одеяло статуэтку, которую все еще держал в руках, и наклонился над книгой. Когда он выпрямился, на его побледневшем лице было странное выражение.

– Черт возьми, – медленно проговорил он. – Я должен был обратить на это внимание... Черт!

– Обратить внимание на что? – спросила Мередит, не скрывая тревоги.

– Я же видел эту запись, когда просматривал книги, но тогда мне не пришло в голову, что этот «куб» может оказаться полым внутри. Что это может быть шкатулка, в которой... Меня должно было насторожить слово «гипсовый».

– В чем дело? – прервал его герцог.

– Гипс – это минерал, из которого вырезали вазы и сосуды. Его еще называют алебастром... И из него была сделана шкатулка, в которой я нашел Камень Слез. – Филипп глубоко вздохнул. – Похоже, что в этом ящике была еще одна алебастровая шкатулка. И теперь она исчезла.

Непроверенными оставались всего девять ящиков.

К шести часам вечера они успели обследовать еще три, и все безуспешно. Устав от разочарований, Филипп прекратил работу. Все его мускулы ныли, потная рубашка пристала к телу, как вторая кожа, которую не терпелось сбросить, и голод напоминал о себе все настойчивее. По правде говоря, если бы не Мередит, они бы не проработали так долго. Она оказалась самой предусмотрительной и прихватила с собой корзинку, наполненную бисквитами, ячменными лепешками, сыром, мармеладом и несколькими бутылками с сидром.

Филипп остановил работу неохотно, но от голода уже мутило. Кроме того, он не мог больше держать на складе отца и Мередит с Годдардом. Они и так проработали весь день без единой жалобы. Он несколько раз заставлял отца сделать передышку, но тот работал с удовольствием и соглашался отдохнуть только под угрозой отправки домой.

Кроме еды и ванны, Филиппу был нужен Эндрю. Он так и не появился на складе, а значит, либо еще не поправился, либо отправился в музей. Им надо было многое обсудить.