Вот уже две недели Даяна каким-то невиданным образом полностью исчезла из моей жизни, находясь при этом всего лишь в соседней комнате. Мы словно начали жить в двух совершенно разных часовых поясах. Я перестал видеть её по утрам. Перестал разделять с ней свои ранние завтраки. И уже не мог, как раньше, проводить тихие вечера за просмотром телевизора, ну а о том, что мы больше не спали, так и вовсе не хотелось думать!

Теперь Даяна жила в одной комнате со своей матерью, с какой-то неудержимой фанатичностью пытаясь компенсировать её отсутствие за столько долгих лет. Можно даже сказать, что за эти дни они вполне откровенно начали напоминать мне сросшихся сиамских близнецов.

Вместе просыпались и вместе ложились спать. Вместе ходили по магазинам, кафе, кинотеатрам, парку. И пусть за это время у меня и самого было предостаточно дел, но такое стремительное сближение двух женщин из семейства Мейер совершенно не вызывало у меня радости. Но самым тяжелым во всей этой истории было то, что до этого момента я даже и не думал о том, что именно нас ждёт после возвращения Сары…

До этого дня я воспринимал нашу с Даяной жизнь как нечто само собой разумеющееся. Тем более мы так ни разу и не говорили с ней о том, что же случится, когда я наконец-то исполню своё обещание. Ведь, по сути, именно пропажа её матери и стала тем самым связующим звеном, что позволило мне жить с бемби под одной крышей.

Из-за чего мысли о том, как вместе с возвращением Сары в Швейцарию туда же отправится ещё и Даяна, вскрывали мне вены от запястья и до самого локтя. Скручивали в тугой узел и ломали каждую косточку, заставляя изнывать от агонии.

Наверное, именно поэтому я и ушел с головой в решение своих собственных проблем, стараясь как можно реже видеть этих двоих в одной комнате.

Тем более, во-первых, предоставленные мне Паулем люди выполнили своё предназначение на «отлично», и теперь я снова и снова оказывался на первой полосе всех печатных изданий Нью-Йорка, оправданный по всем возможным статьям. Во-вторых, после того как Джеймса выписали, признав полностью вменяемым, я передал в его распоряжение контрольный пакет акций Deutsch, тем самым продемонстрировав всей стране, что между мной и моим сыном нет никаких разногласий. И в-третьих, пришлось как следует попотеть, для того чтобы проданная мне компания Кларка Мейера «вернулась» в распоряжение моей подопечной. И теперь все считали новость о её приобретении не более чем простой сплетней, которая была запущена в СМИ без малейших на то доказательств.

— Я могу зайти? — показалась в дверях моего кабинета улыбающаяся бемби.

— Конечно, — как-то уж слишком по-детски подпрыгнул я в кресле, напоминая безумно счастливого пса, на которого наконец-то обратила внимание драгоценная хозяйка.

— Извини, что так поздно обратилась к тебе по этому вопросу, — обошла Даяна мой стол и присела на самый его край. Красивые ноги оказались прямо передо мной, заставляя пожирать взглядом аккуратные колени и безупречные голени. — Просто очень хотела, чтобы мама как можно дольше побыла в стране перед возвращением домой.

— И когда же твоя мама улетает? — облегчённо выдыхаю и сразу же даю волю рукам, поглаживая Даяну по нежной коже.

— В субботу, — приятно смеётся бемби, когда я подтягиваю её к себе и усаживаю на колени.

Она такая маленькая, что я практически не ощущаю её тельце у себя в руках. Кажется, что эта женщина не более чем мираж, состоящий из огня, бриза и самого потрясающего аромата, которым я когда-либо наполнял свои лёгкие.

— Я скучал по тебе, малышка…

Три недели нашей бесконечной разлуки бьют по мозгам электрическим разрядом, и я сразу же перехватываю её улыбающиеся губы голодным поцелуем. Нежно прикусываю и втягиваю в рот одну за другой. Провожу по ним языком и болезненно прижимаю к краю зубов, заставляя Даяну упереться руками в спинку кресла. Она слегка выгибается и оттопыривает круглую попку, издавая рваный всхлип, который я сразу же проглатываю и начинаю трахать ее горячий рот своим настойчивым языком.

Жадные руки уже скользят по бедру вверх, и я практически дурею, когда кончики пальцев добираются до тонкого кружева. В штанах так сильно каменеет. Так невыносимо изнывает от боли, что я готов кончить, как озабоченный подросток.

За эти дни Даяна превратилась в моё ночное наваждение! Бездонный кошмар! Сон, после которого тело снова и снова выкручивает в мучительной агонии и пробивает немыслимой огненной судорогой. Ведь и её хриплые стоны, и тугие соски, и влажное тепло, которое я так сильно стремлюсь попробовать на вкус и войти в него напряженным членом, не более чем моя отчаянная фантазия!

И я целыми днями не мог вытравить сладость этой женщины со своего языка. Не мог избавиться от него ни при помощи горьких сигарет, ни с помощью кисловатого кофе, ни, тем более, чёрного шоколада.

Недели, во время которых я был готов дрочить только от одного вида её обтянутой тканью задницы! Когда шел в душ как последний смертник, обливая себя цистернами ледяной воды, только бы не сдохнуть от того бесконечного жжения, с которым яйца втягиваются в пах. Как их выкручивает от невозможности получить желаемую разрядку.

Мозги начинают отключаться, когда Даяна втягивает мой язык к себе в рот и начинает так откровенно посасывать, что в пустой голове уже нет ничего, кроме откровенной бомбёжки разрывными снарядами, которые вырывают из меня кусок за куском, превращая в кровоточащий кусок мяса, облитый бензином, и заставляют сгорать от желания трахнуть сидящую у меня на коленях малышку!

«Блядь! Да эта девчонка на тот свет меня отправить хочет!» — пробивает меня мелкой дрожью и отдает импульсом в пульсирующий член, когда она разрывает наш поцелуй и её тонкие пальчики тянутся к вороту рубашки, освобождая шею от ненужных пуговиц.

Натёртые губы ложатся на вибрирующий кадык, и кончик влажного языка начинает вырисовывать на нём незамысловатые узоры. Её горячее дыхание смешивается с гортанным стоном и прожигает мне кожу, оставляя на ней кровоточащий след.

Стискиваю зубы, чтобы не застонать от удовольствия, и с такой яростью сжимаю лямки её трусиков, что они практически трещат по швам. Мои пальцы очерчивают дорожку вдоль тонкой резинки, и я с настоящей ненасытностью направляю их в самую глубь её горячего тела.

Даяна выгибается и протяжно всхлипывает, когда я прикасаюсь к набухшему клитору и начинаю скользить по кругу. Хватает меня за плечи, разводит ноги ещё сильнее, и я чувствую её острые ноготки даже через ткань рубашки. Её лицо покрывает лёгкой пеленой дурмана, щёки начинают пылать, а с губ снова и снова срываются влажные стоны.

И это всё! Предел! Мы добрались до края, из которого у нас одна дорога — прямиков вниз! В самую бездну!

Хватаю Даяну на руки и усаживаю на стол! Сбрасываю всё к чертям собачьим! Не жалея ни документов, ни ноутбука!

Она нервно дышит, смотря на меня сквозь пелену длинных ресниц. Чёрные глаза такие пьяные, что едва ли она вообще соображает, что происходит. Едва ли вообще чувствует, как я стягиваю мокрое бельё с её красивых ног.