Чёрт! Происходящее кажется дурным сном! Потому что раз за разом до меня начинает доходить, что самой главной причиной его злости стали чувства ко мне! Что, не найдя выхода, они подобно красивому фрукту наполнились соком, а потом начали потихоньку гнить, чернеть и покрываться плесенью…

Сама не знаю почему, но впервые за прошедший месяц я снова начала чувствовать себя виноватой. Виноватой за то, что растоптала его сговором со своим дядей. За то, что переспала с его отцом, для того чтобы сделать больно. И, конечно же, за то, что не могу ответить на его любовь.

— Даяна, — позвал меня кто-то, прекращая целые часы моего затянувшегося самобичевания.

Обернувшись и посмотрев на приятную блондинку, я далеко не сразу поняла, что это та самая Эллисон, с которой меня познакомил Джеймс. Приятная и слегка нервная, она поочерёдно прикусила губы, поправляя своё сдержанное бирюзовое платье.

— Добрый день, — спрыгнула с подоконника, подходя к ней чуть ближе, — вас пригласили, чтобы вы поработали с Джеймсом?

— Что? — как-то совсем уж непонимающе переспросила женщина и поправила волосы.

— После направления в отделение психиатрии. Это вас пригласили поработать с ним, для того чтобы исключить попытку самоубийства? — спокойно повторила и сразу же обхватила себя руками, потирая плечи.

— Не совсем, — сжато улыбается Эллисон и делает шаг назад, приглашая меня последовать за собой. — Я здесь для моральной поддержки.

— Не думала, что ему может понадобиться поддержка психотерапевта из-за какой-то небольшой проверки.

— Вы неправильно меня поняли, Даяна. Поддержка понадобится после того, как он узнает о своём проигрыше.

— Что?! — резко остановилась, впиваясь взглядом в сделавшую пару лишних шагов женщину. — Всё кончено? И Николас нашел мою маму?!

— А разве вам не сообщили об этом по телефону?

— Нет, — прохрипела, чувствуя, как стремительно по всему моему телу растекается облегчение, с которым мои ноги начинают подкашиваться. — Джеймс забрал его, так что я не имела ни малейшего понятия о случившемся. А когда это произошло?!

— Сегодня утром, — попыталась улыбнуться Эллисон и снова поправила короткие волосы.

Сорвавшись с места, не обращая никакого внимания на запрет бегать по коридорам клиники, я, словно безумная, протискивалась между медперсоналом, стараясь как можно быстрее добраться до палаты.

— И почему я узнаю об этом именно сейчас?! — практически кричит Джеймс в телефонную трубку, когда я оказываюсь прямо за стеклянной дверью. Он стоит ко мне спиной и крепко сжимает волосы, всем своим видом показывая, что вот-вот слетит с катушек. И стоящий охранник перехватывает меня за руку, предупреждая, чтобы я не входила. — Да плевал я на это проклятое лечение! Я должен был присутствовать на его похоронах! Должен был попрощаться! Да пошла ты, мама! — закричал Джеймс и отправил несчастный телефон прямо в стену.

И от звука, с которым чёрная трубка разлетелась на куски, меня болезненно передёрнуло, и я испуганно съёжилась. Первой мыслью было забыть про свои вещи и бежать отсюда как можно дальше!

Но затем Джеймс рухнул на небольшой диван, и выражение его лица заставило меня остаться. Наклонившись, смотря себе под ноги, он переплёл пальцы в замок, то и дело выламывая суставы. Я не понимала, о чём именно он говорил с матерью, но покрасневшие глаза и накатившие на них слёзы довольно красноречиво дали понять, что полученная новость буквально вывернула его наизнанку. Рука Эллисон легла на моё плечо, и, словно почувствовав её немую просьбу, я всё-таки прошла внутрь.

— Джей, — сглотнула, делая очередной неспешный шаг.

— Он умер, Даяна… — через силу выдавил Джеймс и сразу же хлопнул себя по лицу, прикладывая ладонь к глазу. — Умер ещё вчера днём! А из-за этого проклятого лечения… — его оскал сдерживал желание заплакать, и он снова и снова бил себя кулаком в лоб, сжимая его до посиневших вен.

Я всегда знала, что Джеймс любит своего дедушку. Знала, что он был для него своеобразной отдушиной, с которой можно поговорить обо всём на свете. Но даже и не думала, что его смерть может стать для него настолько тяжелой трагедией!

Ник рассказывал мне о том, что Ричарду осталось совсем немного. Врач отвёл срок всего в несколько недель, но, по всей видимости, его время закончилось гораздо раньше… Казалось, что, отправив меня к Джеймсу, старик выполнил своё последнее предназначение и Господь наконец-то избавил его от всех мучений.

Джеймс поднял на меня опустошенный взгляд, и от вида стоящий за дверями Эллисон из его горла вырвался разочарованный смех:

— Ну надо же… А вот и она — гарантия моего проигрыша…

Я не знала, о чём он говорит, но прекрасно понимала, что сейчас Джей был совершенно не в том состоянии, чтобы отпустить меня по своей собственной доброй воле.

— Извини, но я должна уйти.

— Нет! — стоило сделать шаг назад, как он тут же кинулся к моим ногам, падая на колени. — Пожалуйста, Даяна… Пожалуйста… — зарылся лицом в мой живот, сжимая края платья до такого треска, что, казалось, вот-вот он разорвёт его на пояснице. — Только не сейчас… Пожалуйста… Побудь со мной ещё немного…

Мне не хотелось соглашаться, но чувствуя, как намокает тонкая материя, пока прямо на моих глазах содрогаются мужские плечи, я опустила руки на его светлую медицинскую рубашку. А спустя пять минут уже сидела на диване и ещё долго гладила Джеймса по голове, пока он, как покорный котёнок, лежал у меня на коленях.

— Здравствуйте, Сара, — наблюдаю за входящей в гостиную женщиной в попытке улыбнуться как можно приветливей.

Несмотря на то, что она практически целый месяц «гостила» у Джеймса, совершенно не кажется хоть немного подавленной. Куда скорее даже наоборот. Спокойная. Сдержанная и непринуждённая. И пусть уже не такая молодая, но в этой светлой рубашке и широких чёрных брюках она практически дотягивала до своего прежнего уровня миссис Мейер. Короткие светло-русые волосы были аккуратно уложены, а на лице красовался приятный макияж, без каких-либо переборов в косметике. Не знаю, что именно с ней делал Джеймс, но на первый взгляд мне даже показалось, что очень активно готовил к помпезному возвращению в светскую жизнь.

— Добрый день, Николас, — остановилась она, упираясь длинными пальцами в спинку белоснежного дивана. — В последний раз мы с вами встречались в ночь смерти моего мужа, — слегка улыбнулась, удерживая зрительный контакт без малейшего намёка на смущение. — Тогда же вы лишили меня дочери и выслали прочь из страны.

— Хотите вдаться в меланхоличные воспоминания? — подхожу я чуть ближе и начинаю выискивать в тёмном взгляде скрытый смысл.

Всё это время Даяна жаловалась, что её мама серьёзно больна. Что постоянно страдает от панических атак и крайне уязвима к любому психологическому давлению. Но в женщине, на которую я смотрел, не было ни намёка на что-то подобное.