Кроме должности начальника отряда и командира была введена должность комиссара коммунистического отряда; последний должен был «объединять» работу штаба и «следить за деятельностью всего отряда не только в смысле боеспособности, но и в политическом отношении»[191].

К концу июня коммунистические роты как самостоятельные боевые организации стали постепенно расформировываться, а коммунисты вливались целиком, в иных местах сохраняя в неприкосновенности свою ротную или взводную партийную ячейку, в рабочие полки Петроградского совета.

В обороне города приняла невольное участие и буржуазия.

В момент наибольшей опасности для Петрограда в город стали съезжаться домовладельцы, фабриканты и проч. в надежде на скорый приход белых. Из этих лиц и было мобилизовано около 10 000 чел. на принудительные работы по возведению укреплений на подступах к Петрограду. Однако из этого общего числа было использовано около 3000 чел., которые были отправлены частью в Кронштадт и частью в другие места вне города. По отзывам, мобилизованные работали «вполне добросовестно» и дезертиров у них почти не было[192].

В целях разгрузки Петрограда от лишнего, не подлежащего немедленному использованию имущества была создана специальная эвакуационная комиссия. Одновременно функционировала и другая комиссия, назначенная Комитетом обороны и имевшая целью взятие на учет всего годного для Красной армии имущества.

Вторая комиссия имела почти неограниченные полномочия, и положительные результаты ее работы в скором времени сказались.

Эвакуационная комиссия в своем заседании 20 июня 1919 г. решала вопрос о выборке нужного военного имущества для текущей потребности фронта и разрабатывала общий план эвакуации.

На заседании было постановлено: на Усть-Ижорской верфи – оставить все имевшиеся там затворы и 3-дюймовые лафеты, остальное вывезти в Сормово; на Путиловском заводе – оставить наличные 3-дюймовые полевые пушки образца 1902 г., 3-дюймовые горные пушки, 3-дюймовые зенитные пушки, 42-линейные полевые пушки, 6-дюймовые крепостные гаубичные орудия и т. д.[193].

Вопрос об эвакуации вызвал горячее обсуждение среди работников, каждый из них, за редким исключением, видел в работе эвакуационной комиссии проявление чьей-то злой, а может быть, и прямо контрреволюционной воли.

Работники Ижорского завода получили распоряжение от председателя ликвидационной комиссии Главброни от 24 мая относительно сворачивания работ завода.

В тот же день было созвано заседание Комитета обороны Колпинского района, на котором была принята резолюция:

25 мая коллегия по управлению Ижорским заводом обратилась с письмом к председателю Комитета обороны Петрограда, в котором указывала на значение и характер работы Ижорского завода и на неоднократные попытки «чьей-то злостной руки» разрушить налаженное на заводе броневое дело. С этими попытками товарищи боролись увеличением производительности труда, что сказалось хотя бы в выпуске в течение двух месяцев, с 15 февраля по 15 апреля 1919 г., 2 бронированных поездов и около 6 бронированных автомобилей. Относительно новых распоряжений о сворачивании работ завода в письме говорилось:

Дальше, давая гарантию Комитету обороны Петрограда в том, что в критический для г. Колпино момент рабочие вывезут все оставшиеся незабронированными машины, товарищи просили отменить распоряжение Главброни и весь вопрос об эвакуации завода предоставить на усмотрение Комитета обороны г. Колпино и Колпинского района[194].

Второй аналогичный случай имел место по вопросу о приостановлении деятельности авиазаводов в Петрограде, и в частности единственного в то время в России завода «Гамаюн», обслуживавшего всю действующую гидроавиацию на всех фронтах. Соответствующая телеграмма Главкоавиа из Москвы-говорила: «… ликвидировать все заводы с вывозом всех материалов… Принять меры к переезду желающих рабочих на московские заводы».

По получении этого приказа объединенное заседание правления петроградских авиационных заводов, проходившее совместно с представителями авиазаводов и заинтересованных ведомств 17 июня, констатировало, что исполнение приказа Главкоавиа приостановит на продолжительное время авиационное производство, что вредно отразится на состоянии фронта.

Главный комиссар морской авиации А. П. Онуфриев тотчас после вышеуказанного заседания вошел с докладом к члену реввоенсовета Балтийского флота В. И. Зофу с просьбой приостановить эвакуацию заводов, так как, по его мнению, в распоряжении Главкоавиа «кроется злой умысел, направленный к расстройству аппарата снабжения».

В ответной телеграмме на имя Главкоавиа в Москву, посланной тем же товарищем, говорилось еще более резко, и распоряжение об эвакуации авиазаводов там квалифицировалось как проявление саботажа и осуществление замысла, «играющего только на руку белогвардейским бандам»[195].

В тесной связи с предпринятыми шагами по эвакуации наиболее ценного имущества из Петрограда был поставлен на очередь дня вопрос о парализации петроградской промышленности и транспорта. Эта чрезвычайно ответственная и серьезная работа была поручена Технической комиссии по парализации промышленности и транспорта при Комитете обороны Петрограда. Необходимость такой парализации обусловливалась следующим соображением, зафиксированным самой комиссией: