В общем итоге все работы по укреплению внутренней обороны города проходили при максимальной напряженности всего советского аппарата и полном содействии широких трудящихся масс. Все считали необходимым принятие срочных мер для организации отпора врагу, и только редкие единицы в общей рабочей массе смотрели на положение фронта пессимистически.

Подобные настроения некоторой незначительной рабочей прослойки питались исключительно эсеровской агитацией и пропагандой. Весной 1919 г. на целом ряде петроградских заводов и фабрик возникали конфликты, инспирированные эсерами и имевшие целью подорвать авторитет Коммунистический партии и тем самым ослабить работу по обороне.

Эта деятельность демократической контрреволюции по времени совпадала с работой белогвардейской конспиративной организации в Петрограде.

Так, например, в ночь на 30 марта в городе произошло три взрыва, при помощи которых агенты внешней и внутренней контрреволюции пытались взорвать водопроводные станции на Петроградской стороне и на улице И. А. Воинова (бывш. Шпалерной) и кладовые на Пороховом заводе на Охте. Ценою жизни и здоровья 12 рабочих водопроводная станция Петроградской стороны была сохранена. Взрывы бомб на улице Воинова и в одной из кладовых Порохового завода своей цели не достигли[200]. Одновременно и после взрывов в Петрограде левыми эсерами распространялись листовки, призывавшие рабочих к забастовкам.

Воззвание Петроградской боевой дружины левых эсеров от 3 апреля провозглашало переход в наступление против Советской власти мелкобуржуазной контрреволюции и «беспощадный террор» коммунистам и советским работникам.

В том же воззвании распространялись провокационные слухи о произведенных якобы расстрелах в Петрограде всей арестованной группы белогвардейцев и инициаторов забастовок. В действительности из числа арестованных был расстрелян только один человек, остальные же были направлены для суда в Революционный трибунал в Москву[201].

В связи с происшедшими взрывами и усиленной эсеровской агитацией председатель Совета обороны В. И. Ленин предписал Всероссийской чрезвычайной комиссии принять самые срочные меры к подавлению всех попыток взрывов, порчи железных дорог и призывов к забастовкам[202].

Принятыми мерами удалось все же ослабить деятельность контрреволюции в тылу и предохранить от взрывов целый ряд государственных сооружений.

Майское наступление на Петроград вновь оживило внутреннюю контрреволюцию.

Председатель Совета рабоче-крестьянской обороны В. И. Ленин и народный комиссар по внутренним делам Ф. Э. Дзержинский в своем обращении от 30 мая по этому поводу писали:

Ликвидация восстания на Красной горке обнаружила существование на Петроградском боевом участке политической, военно-технической и шпионской организаций. Органами Петроградской чрезвычайной комиссии по целому ряду найденных данных было установлено, что в Петрограде существует филиальное отделение Национального центра, состав которого был исключительно кадетским. Эта контрреволюционная организация, возглавляемая инженером, кадетом Вильгельмом Штейнингером («Вик»), имела контакт с так называемым «Союзом возрождения» – организацией правых социалистических группировок, и располагала довольно значительной разветвленной шпионской сетью. Почти все военные учреждения и штабы «обслуживались» агентами организации.

Желая завязать связи по ту сторону фронта, В. Штейнингер в июне направил в штаб белых члена петроградской военной организации, бывш. офицера Александра Никитина. Последний в районе г. Луги был убит красноармейским караулом, и при обыске в мундштуке папиросы у него было обнаружено следующее письмо «Вика» – В. Штейнингера:

Целый ряд других захваченных при попытке перехода фронта агентами организации документов навел органы ЧК на действительного автора их – В. Штейнингера, который был арестован только в конце июля 1919 г.

Сразу же после получения сведений о наличии в Петрограде контрреволюционных организаций были приняты экстренные меры к осмотру всех районов города.

11 июня 1919 г. начальником внутренней обороны г. Петрограда Я. X. Петерсом была выработана и разослана по районам общая «инструкция по производству осмотра Петрограда». Согласно этой инструкции, каждый район разбивался на участки, осмотр которых должен был производиться специальной группой обследователей во главе с инструктором и отрядом войск. Инструктор с находившимся в его распоряжении отрядом помещался в одном из домов квартала, где имелась телефонная связь. Сюда должны были препровождаться все задержанные, а также все конфискованное, которое затем свозилось в штаб начальника внутренней обороны. Обследователи с 1–2 красноармейцами или милиционерами рассылались по домам для производства поголовного осмотра всех жилых и нежилых помещений, список которых заранее составлялся уполномоченным района. Весь осмотр должен был производиться быстро, в течение одной ночи, причем основной задачей для обследователей являлось нахождение оружия, «не занимаясь чтением и разбором бумаг». Домовые комитеты бедноты обязывались оказывать всяческое содействие при обысках, предупреждая жильцов дома о необходимости открывать двери и присутствуя при самом осмотре квартир в качестве понятого или помощника обследователя. У жильцов старше 12 лет проверялись документы, у лиц призывного возраста – их отношение к воинской повинности.

Задержанию при обысках подлежали: все лица, имевшие при себе огнестрельное оружие без соответствующих разрешений, за исключением только владельцев охотничьих ружей; дезертиры; непрописанные граждане; лица, вообще не имевшие видов на жительство; все бывшие полицейские чины до околоточных включительно и все бывшие жандармские офицеры и унтер-офицеры; все явно подозрительные лица в отношении контрреволюции, шпионажа или спекуляции. В случае нахождения оружия в пустой квартире подлежали задержанию председатель домового комитета бедноты или его заместитель.