– Еще не хватало! – взвился полковник. – Что камеры в аэропорту? Нельзя по ним отследить ее передвижения?

– Совершенно точно она не взяла такси. Поймала частника. Сейчас ищем водителя. Найдем – узнаем, куда он ее отвез.

– Уж узнайте, майор! Часики тикают. С меня каждый день стружку снимают, понимаешь, как с Буратино! Найди мне Фролову живой или, тьфу- тьфу, мертвой. И любовника ее найди! Что, вот прямо никто ничего и не знает? И никто не видел? Что, прямо никаких контактов с ним у нее не было?

– Были, товарищ полковник. – Дорофеев порылся в папке и достал два листа с распечатками. – Ей на мобильный и с ее мобильного шли звонки и сообщения определенного толка, любовного. Но второй мобильный зарегистрирован на лицо, ныне покойное.

– И что за лицо? Контакты этого лица не старались выяснить? Учить вас, что ли, всему?

Дорофеев побледнел от бешенства.

Была бы у него группа хотя бы из трех человек, он бы все выяснил. А так их всего двое: он и помощник – Василий. Парень хваткий, но молодой и не везде успевающий.

– Что по второму убийству? Кусковой? Есть что доложить?

– Никак нет, товарищ полковник, – сразу сник Данила Дорофеев. – Почерк в записке никому из фигурантов не принадлежит. Машина ее нигде не засветилась. Все, что у нас имеется, это показания пасынка участкового Хомутова.

– Который ее же и обокрал! – недоверчиво фыркнул начальник.

– Он все вернул.

– И слова ее, которые она пробормотала почти в беспамятстве, мы к Харитонову отнести никак не можем. У него тоже алиби. Спал не в камере, но под камерой, – закончил полковник, аккуратно собирая документы на столе – лист к листу.

Собрав стопку, он кончиками пальцев сдвинул ее влево, полюбовался и вдруг спросил:

– А что, Дорофеев, если десять лет назад на нее напал не Харитонов, а?

– А кто, товарищ полковник? Было следствие. Дело слушалось в суде, – неуверенно начал майор.

И тут же подумал, что у него самого появились сомнения, когда дело перечитывал. Но разрастаться сомнениям не позволил тот же полковник, велев забыть, дело сдать в архив и заниматься проблемами насущными. Но тогда, помнится, Нина Кускова была еще жива. Он потому ее и вызвал к себе, что сомнения глодали.

– А что, если это был кто-то еще? Выбрал ее… А по какому принципу, майор, он мог ее выбрать? – будто сам с собой размышлял полковник, не глядя на него. – А по тому, что ее маршрут мог совпасть с маршрутом Харитонова, и его надо было добить – заставить следствие изменить подписку о невыезде на заключение под стражу. Нужен был козел отпущения, им и стал Харитонов…

Дорофеев вытаращился. Полковник только что буквально все его мысли озвучил. Только мыслям тем был почти месяц. Потом они благополучно превратились в дым.

– Ладно, это я так. Отвлекся, – нехотя буркнул начальник и провел по лицу ладонью. – Ты вот что… Проверь алиби Игнатьева. Еще раз проверь, хорошо?

– Так записи, товарищ полковник, – попытался возразить Данила.

У него на сегодня были совершенно другие планы. Он первый раз за несколько недель добился от Аси согласия на ужин. Причем даже не очень уговаривал. Она как-то быстро и легко согласилась.

– Это потому, что она больше за Егорку своего не переживает. Жив, здоров, скоро будет на свободе, – хлопнул его по плечу Сушилин, когда Данила с ним поделился хорошей новостью. – Вот и подобрела наша Ася…

– Записи, насколько мне известно, нам еще в отдел не доставили. Сотрудники железнодорожного вокзала ждут запроса из прокуратуры. Принципиальные, понимаешь! Их на месте просматривал твой помощник Василий. Или я что-то путаю?

– Так точно.

– И вот я хочу, чтобы ты их сам просмотрел, Данила. – Полковник пощипал себя за подбородок и произнес, глядя мимо Дорофеева: – Знаешь, иногда правда не кажется правдой только потому, что она слишком очевидна. Думается, что так не может быть, только потому, что это было бы слишком просто. Банально даже. В моей практике так бывало. Нагородишь огородов, а потом к отправной точке возвращаешься. Что-то пропустил. Где-то недослушал. Просмотри сам, майор.

– Так точно, – скис Данила, понимая, что ужина с Асей уже не будет.

Полковник глянул на часы над дверью.

– До конца рабочего дня еще три часа. Поезжай прямо сейчас. Отсмотри все до кадра. И на сегодня можешь быть свободен. Слышал, свидание у тебя…

Сушилин! Вот гад! Уже насплетничал!

Попался бы он сейчас в коридоре Даниле, точно по уху бы получил. Кому он растрепал, Данила сразу догадался. Сушилин повадился с букетами в приемную: новенькая секретарша полковника ему понравилась. И кое-кто даже видел их вместе в кофейне через дорогу от отдела. И не днем – в обед, а вечером. Это уже о чем-то говорило. Было ясно, что у Сушилина намерения!

Из машины он позвонил Асе, наврал с три короба про неожиданное задание от начальства.

– Ехать за город, – трепался он в трубку. – Боюсь не успеть.

– Ничего страшного, – ровным голосом ответила Ася. – Сразу приезжай за мной. Мы заедем к тебе, ты переоденешься, чтобы времени зря не терять. Идет?

– Отлично!

Данила с облегчением выдохнул. Кажется, свидание состоится. Если да, то он сегодня предложит Асе встречаться. Серьезно встречаться, а не так – от случая к случаю. Он предложит ей стать парой. Пообещает быть терпимым и сдержанным.

Ура, ура, ура!

Егор ему теперь не конкурент и не соперник. От свиданий с Асей он категорически отказывался, фыркал и называл ее навязчивой дурой. Даже велел передать своей школьной подруге: пусть она не мечтает, что со смертью его девушки что-то для нее изменится.

– Она мне не нужна! – кривил Игнатьев губы на допросе. – Передайте ей. Пусть не питает никаких иллюзий!..

Зато Дорофеев очень даже питал. Ася ему по-прежнему нравилась. И, конечно, ему бы хотелось сегодня собраться нормально, не торопясь, чтобы выглядеть элегантным и симпатичным.

Начальник службы охраны встретил его приветливо, но, узнав, что он без запроса, сразу поскучнел.

– Вы поймите меня правильно, – проникновенно заглядывал он Дорофееву в глаза. – Дойдет дело до суда, начнется перекладывание бумажек, а нужной-то и не окажется. Формальности… Они должны быть соблюдены. Разве нет?

В его тесном кабинете было прохладно, даже чересчур – все еще работал кондиционер, хотя на улице заметно посвежело. Дорофеев ежился, покрывался мурашками и не возражал. Ему хотелось поскорее приступить к просмотру, чтобы успеть на свидание.

– Я понимаю. И готов на месте. Если вы не возражаете, – покивал он, когда объяснение начальника охраны запнулось.

Тот не возражал. Провел его в дежурное помещение.

Пульт. За пультом два человека. Стена перед ними вся в мониторах. Левее – парень за компьютером.