Есть подобные зоны и в морях, омывающих нашу страну. В особенно бедственном положении оказалось сейчас Балтийское море. По оценке экспертов из Всемирного фонда дикой природы, ежегодно туда попадает свыше 1 миллиона тонн азота и около 35 тысяч тонн фосфора. За последние 100 лет содержание фосфора в водах Балтийского моря возросло в 8 раз, а азота – в 4 раза.

Раньше Балтийское море было кристально чистым. Теперь полотнища водорослей, которые покрывают его каждым летом, – словно флаг, говорящий о капитуляции. Так, в 2010 году площадь такого полотнища достигла 377 тысяч квадратных километров (для сравнения: общая площадь Балтийского моря составляет 419 тысяч квадратных километров).

Водоросли – это знак грядущей катастрофы. Балтийское море превратилось в сточную канаву. В 2011 году Шведский институт гидрологии и метеорологии обнародовал цифры: почти 25 % дна Балтийского моря уже сейчас страдает от нехватки кислорода. Примерно 15 % морского дна – это «зоны смерти» (в летние месяцы, когда положение становится особенно тяжелым, их площадь достигает порой 90 тысяч квадратных километров). Там нет больше жизни. Как отмечают экологи, «большинство жителей стран, лежащих на побережье моря, как и туристы, приезжающие сюда, не догадываются, что смерть уже подкрадывается к Балтийскому морю».

Можно ли спасти пострадавшие области? Да, их можно оживить. Так произошло в том же проливе Каттегат после исчезновения омаров. Правительство Дании приняло специальную программу, ограничившую сброс в воду веществ, которые вызывают разрастание фитопланктона. У побережья американского штата Коннектикут удалось значительно сократить площадь «зоны смерти», раскинувшейся на сотни квадратных километров, улучшив систему очистки сточных вод. Вопрос только в том, является ли этот эффект необратимым? Станут ли моря такими, какими были столетия назад?

Тревожные изменения происходят не только в отдельных областях океана. Глобальное потепление грозит решительно изменить его облик. Ведь его кислотность неуклонно нарастает. Это может иметь плачевные последствия. Многие ученые уверены в том, что это связано напрямую с содержанием углекислого газа в атмосфере. Этот показатель с начала индустриальной эпохи возрос в 1,38 раза (с 0,028 до 0,0387 %). За последние 25 миллионов лет в атмосфере нашей планеты не наблюдалось столь высокого содержания СO2! А к 2100 году, по некоторым прогнозам, этот показатель увеличится до 0,08 %.

Леса и океаны поглощают значительную часть углекислого газа, выделяемого в атмосферу. Примерно треть его позднее растворяется в морской воде (повсеместная вырубка лесов ведет к тому, что эта доля растет). Это, считают исследователи, сдерживает потепление на нашей планете, но в то же время в результате определенной химической реакции, протекающей в воде, «погребенный» в пучине океана парниковый газ превращается в угольную кислоту. Впрочем, она неустойчива; ее молекулы распадаются на положительно и отрицательно заряженные ионы, в том числе ионы водорода. Как следствие, водородный показатель (рН) морской воды – именно он характеризует кислотность – постепенно меняется. Если в доиндустриальную эпоху он равнялся на глубине до 50 метров примерно 8,2, то теперь составляет в среднем 8,08 (чем меньше этот показатель, тем выше кислотность раствора). Конечно, какая-то «одна десятая доля» настраивает на спокойный лад. Но впечатление обманчиво.

Леса и океаны поглощают значительную часть углекислого газа, выделяемого в атмосферу

Многие морские животные, например моллюски, коралловые полипы, морские ежи, морские звезды, обладают панцирем или скелетом, состоящим из карбоната кальция, который образуется за счет соединения ионов кальция и карбоната. Однако чем выше кислотность морской воды, тем меньше там свободных ионов карбоната. Формирование панцирей и раковин замедляется, они становятся все тоньше; их обладатели – все мельче. Животные, прежде укрывавшиеся за известковой броней, как за каменной стеной, вынуждены будут прилагать огромные усилия для самозащиты, для поддержания нормальной работы организма. Это отнимает энергию – ту самую энергию, которой станет недоставать для их развития, роста и размножения. Со временем придется говорить о вырождении этих видов. Постепенно они начнут проигрывать конкурентную борьбу другим видам – тем, кто не пострадает от изменения кислотности Мирового океана.

Среди первых неминуемых жертв начавшихся изменений окажутся моллюски, чьи раковины содержат арагонит – легко растворимый минерал класса карбонатов. Эти моллюски распространены в высоких широтах – в полярных морях Арктики и Антарктики, а также в северной части Тихого океана. Но именно в холодных морях, при низкой температуре, углекислый газ растворяется в воде особенно интенсивно.

Если выбросы углекислого газа не будут сокращены, то уже к 2016 году кислотность воды в отдельных областях Северного Ледовитого океана достигнет такой степени, что вода начнет разъедать арагонит. Через 50—60 лет эта беда постигнет уже три четверти полярных морей. Но именно в этих морях важнейшим элементом пищевой цепи являются те самые моллюски. Ими питаются рыбы, тюлени, киты. Если численность моллюсков начнет стремительно сокращаться, вскоре это отразится и на популяциях других животных, лишившихся привычных источников пищи.

Мальки рыб особенно чувствительны к изменениям водородного показателя воды. Так, во время экспериментов у мальков трески, которых помещали в воду с повышенной кислотностью, выявились многочисленные повреждения внутренних органов. Очевидно, в таком возрасте их организм очень быстро реагирует на все, что происходит в окружающей среде. Массовая же гибель мальков неминуемо скажется на численности промысловых рыб.

Многие исследователи отмечают, что пока еще непонятно, в каких пределах изменения водородного показателя следует считать терпимыми (то есть животные могут приспособиться к ним), а в каких – нет. Чаще всего называется величина 0,2, но, по распространенным прогнозам, уже к 2040 году водородный показатель морской воды понизится именно на эту величину, а к 2100 году уменьшится до 7,8. Такая тенденция заслуживает лишь одного определения – «катастрофическая».

Большинство морских животных за всю историю своих видов не сталкивались с подобными условиями. Анализируя состав донных отложений, ученые определили, например, что 7,5 миллиона лет назад водородный показатель морской воды составлял 8,2 ± 0,2 и лишь 21 миллион лет назад был значительно ниже – 7,4 ± 0,2. Организмы многих современных животных не приспособлены к подобной «химии океана».

Плохи перспективы, например, у коралловых полипов, чьи известковые скелеты содержат все тот же легкорастворимый арагонит. В тропических морях уже сейчас наблюдается их массовая гибель. Впрочем, она обусловлена тем, что средняя температура океана повышается, а кораллы очень чувствительны к малейшему изменению температуры. Теперь к этому добавилась еще одна неприятность: меняется кислотность морской воды – а это отражается на состоянии известкового скелета, которым наделены полипы. Если выбросы углекислого газа в атмосферу так и не удастся сократить, то в 2050 году степень кислотности Мирового океана изменится настолько, что в таких условиях они не будут больше расти.