— Что там за дела с местным отделением?

— Кто-то особо умный пытается всех убедить, что вещи сами уничтожаются. Слишком много пожаров и несчастных случаев, когда не остается и клочка.

— Зачем?

— Вот и мне интересно зачем, — медленно произнес Богдан, скользя взглядом по меню.

— Предположения есть?

— Проверяю сейчас одну версию, не хочу пока говорить.

— Ясно, — вздохнул Хан, — все мы порой слегка суеверные. Ты поэтому рекомендовал отправлять мне вещи не через их отделение?

— Все верно. Ты отправил?

— Да, курьером. Думаю, они завтра уже будут в Риме.

— И как она на это отреагировала?

— Ее зовут Ева, Богдан, — спокойно произнес Хан, поднимая взгляд от меню и в упор глядя на друга. Тот ответил ему таким же взглядом. Так и смотрели друг на друга минуты две.

Первым заговорил Богдан.

— То есть ты оставишь ее себе?

— Она не вещь, чтобы ее оставлять.

— Ты понимаешь, как рискуешь? Она отравлена скверной.

— Как раз нет. У Евы иммунитет, и с вещами она рассталась легко.

— Я о таком впервые слышу.

— Богдан, не мне тебе говорить, как сильно меняются люди под воздействием скверны. У Евы было шесть вещей. Шесть!!! Эта женщина не изменилась и на йоту и потерю вещей восприняла спокойно. В любом случае она мать моего ребенка, и за нее я порву любого. Я с тобой о другом хотел поговорить. У меня есть интересная информация.

— Это какая же?

Богдан подозвал стоявшего неподалеку официанта. Сделав заказ, друзья снова уставились друг на друга изучающими взглядами.

— Богдан, — поморщился Хан, — прекрати. Ты смотришь на меня как на идиота.

— Ты не идиот лишь потому, что забрал у нее вещи. Но в иммунитет я не верю. Может, она хорошо притворяется?

— Я прекрасно отличу притворство от правды. Насчет пропажи вещей. Интересная вещь происходит. В Париже был клуб двух владелиц. И находились они под защитой кого-то из Ордена.

Богдан чуть наклонил голову, что означало высшую степень любопытства.

Хан отпил ледяной воды из стакана, так как в горле пересохло.

— Они сдавали этому человеку других владелиц, взамен же находились в безопасности.

— Откуда сведения?

— От Евы. Она сама едва не попалась.

Богдан, плотно сжав губы, подождал, пока подошедший официант разольет вино и расставит тарелки. Потом проговорил тихо:

— Ты же понимаешь, что ее слова не имеют никаких доказательств.

— Да, только вот ночной клуб «Миледи», где и была Ева, сгорел в день ее побега. Кстати, я проверил: вещей из Парижа уже не поступало очень давно.

— Ты не помнишь, кто там возглавляет отделение Ордена?

— Гай Лоран. Он туда пришел пять лет назад.

Богдан разрезал мясо на аккуратные кубики. И молчал. Хан тоже пока ничего не говорил, давая другу обдумать новость. Да и сам размышлял насчет ситуации с вещами здесь, в России.

Все вещи скверны всегда уничтожались в Ордене, под оком Магистров. Чтобы быть уверенным в том, что непотребство сгорело.

— Хан, надо проверить связи французского Ордена и российского… — начал было Богдан, но его перебил звук входящего сообщения. Одновременно у обоих.

Не сговариваясь, они взяли лежавшие рядом мобильники.

Хан заледенел. Просто сидел на месте и ощутил, как сотни жгучих холодных игл прокалывают тело. Сидел и смотрел на сообщение, не понимая его смысла. Сидел и кожей ощущал сочувствующий взгляд Богдана.

— Мне пора, — проговорил неживым голосом.

— Хан…

— Ты видел сообщение? Казнь через два дня.

— Ты самоубийца? — прошипел Богдан, чуть наклоняясь вперед. — Ты что задумал, кретин?

— Ничего. Все хорошо.

— Даже не думай, придурок. Я еду с тобой.

— Нет, Богдан, — отрезал друг, — нет, ты не едешь. Тебе подставляться нельзя. Да и Вацлав бдит, где ты находишься. Занимайся делами в Москве, хорошо? Не хватало, чтобы ты подставился из-за меня.

— Отлично! То есть тебе можно подставляться, а мне — нет?

— Если ты появишься в Риме, то Вацлав, который точно там будет, тебя далеко от себя не отпустит. Вспомни про его желание подготовить для тебя свое место. Это все только усложнит. А я у него в немилости, так что…

Богдан медленно откинулся обратно на спинку стула. Задумался. А Хан уже бросил пару ассигнаций на стол и встал.

— Ладно, Хан… ты прав. Но если что… просто звони.

— Спасибо.

Нет, голова не кружилась, пол под ногами не подрагивал. Недолгий шок сменился холодной сосредоточенностью. Как на очередном задании. Есть цель, и есть проблема, как до этой самой цели добраться.

Ближайший рейс до Рима оказался поздно вечером. Это лишние несколько часов.

Это бесило, но Хан старательно блокировал все эмоции. Только холодный расчет. Главное, не думать о том, что могут сделать с Евой.

Главное — не думать. Иначе вся выдержка полетит к чертям. И так уже кулаки сжимаются до хруста.

В квартиру он заскочил, сам не зная, зачем это делает. Здесь пахло жизнью и Евой, ее любимыми духами. И все оставалось так, словно она вот-вот вернется.

Не вернется, если он не постарается.

Все же не выдержал, шарахнул по стене кулаком. Да так, что сам едва не взвыл от резкой боли. Зато она отрезвила, заставила снова собраться. Пока есть время, надо продумать, как вытаскивать оттуда Еву.

Не раздеваясь, прямо в ботинках, Хан прошел в спальню, где еще недавно слышались стоны Евы. На мгновение сжал челюсти, тряхнул головой. Все, заткнулся и принялся за дело!

Сев на аккуратно заправленную постель, машинально бросил взгляд вниз и чуть вздернул бровь. Деревянная пыль? Откуда? Чем тут Ева занималась?

Видно было, что ее сметали, но от взгляда Хана не ускользнула малая толика того, что осталось. Приподняв край покрывала, Инквизитор заглянул под кровать, посветил фонариком на телефоне.

— Ева, блин, что тут происходило? — пробормотал ошарашенно. Часть паркета совсем немного, но выступала над остальным полом. Или это нормально? Кое-как протиснувшись под кровать, Хан попытался подцепить дощечки. Потом пришлось сходить за ножницами, которыми и удалось открыть тайник.

Спустя минуту Хан сидел на полу и ругался. Читал бумаги и снова ругался. И ни разу не повторился в выражениях. Потому что поверить не мог, что все это время здесь лежала редчайшая вещь Дамаль.