Я пригладила волосы и поинтересовалась:

— Вы меня ведь убьете, да?

— Очень пошлое слово, — поморщился Вацлав, открывая дверь и выходя первым, — мы вас казним. А перед этим очистим от грехов. А их у вас много, Ева. Сколько вещей Дамаль вы успели собрать? Пять? Шесть?

Я пропустила его вопрос мимо ушей. Колени дрожали, очень хотелось зареветь в голос и просить не убивать.

— Почему сразу не казнили? К чему такие церемонии?

— Традиции, Ева. Разрешите вас так называть?

Такое чувство, что он издевался. Столь церемонное обращение с приговоренной пленницей выбивало из колеи. Честное слово, лучше бы меня бросили в сырую темницу. А так я не понимала, как реагировать на происходящее.

— Разрешаю. Куда вы меня ведете?

— Ну как же, все как положено: душ, еда, одежда. Ненавижу казнить грязных отступниц. Тем более вы у нас личность выдающаяся.

— Антихрист, кажется, так меня называют?

Мы шли по широкому коридору. И у меня все сильнее крепла уверенность, что находимся мы под землей. Как-то давило все вокруг.

— Нам надо было выбрать кодовое имя, — совершенно серьезно ответил Вацлав, — а это подходило как нельзя кстати.

Я старалась идти спокойно и не обращать внимания на проходивших мимо. Хорошо еще, на меня не косились. Хотя со стороны, наверное, то еще было зрелище: лохматая, в мятой одежде и заплаканная.

Впрочем, возможно, тут подобное в норме.

Меня и правда привели в ванную комнату. Она отделялась дверью от небольшого помещения, посреди которого стояло кресло, чем-то похожее на стоматологическое. И все. Больше тут ничего не было.

Надо ли говорить, что мне стало очень нехорошо?

— Все в ванной комнате, — проговорил Вацлав. — Вы там не торопитесь, Ева.

— А вы что, будете ждать здесь?

— Нет, — коротко ответил спутник и подтолкнул меня в сторону нужной комнаты. Чуть передернув плечом, я не стала спорить.

Смыть чужие прикосновения и правда хотелось.

Ванная оказалась роскошной: темный гранит, много стекла и самая современная душевая кабина. Куча полотенец на полке и мягкая подсветка.

И… мужчина рядом с кабинкой. Просто мужчина в одних штанах и с бесстрастным выражением на лице. Я аж попятилась и была остановлена тихим голосом:

— Ты куда?

— Я не собираюсь раздеваться при посторонних!

— По правилам Ордена все обвиняемые должны принять душ.

— Я не из Ордена.

— Ты приговоренная, — холодно парировал собеседник. — Мне применить силу и запихнуть тебя в кабинку? Или ты сама это сделаешь? Я нужен здесь, чтобы помешать тебе совершить самоубийство.

— Не верю, что тут нет камер.

— Есть. Но присутствие живого человека надежнее.

И тут до меня дошло: это же начало пыток. Они просто сейчас стараются всячески подчеркнуть мое положение, унизить и заставить бояться.

Вот так, значит?!

Молча разделась, не глядя на того, кто стоял неподалеку, молча открыла кабинку и зашла внутрь. Смотришь? Ну смотри, смотри.

Подняла лицо к теплым струям и постаралась проглотить слезы. Все, надо успокоиться как-то и взять себя в руки. Надеюсь, мой ребенок не пострадал от того препарата, что вкололи эти ублюдки.

И главное — не думать о том, что Хан много лет вращается во всем этом. Просто не думать, потому что становится совсем нехорошо. Он все это видел, а может быть, участвовал? Чем тогда он лучше того же самого Алдо? Тем, что сам не пытает, а лишь выискивает жертв для Палачей? Чем лучше его друг?

Странно, что дикой паники особо и не было. Видимо, организм в какой-то момент решил, что стоит слегка приглушить эмоции. Может, самозащита или что-то еще. В любом случае пока я вытиралась и переодевалась в длинное грубое платье, закрытое от пола до горла, то почти успокоилась. Мужчина не шевелился, не пытался помочь. Он просто стоял и следил за мной взглядом.

А я заледенела внутри.

Странно, но стоило выйти из ванной, как дверь напротив открылась.

— Готовы? — спросил Вацлав. — Идемте.

«Камеры, везде у них камеры, — подумалось чуть отрешенно. — Небось в ванной тоже подглядывали. Ну и ладно».

Снова коридоры, лестницы и даже лифт, в котором негромко играла музыка. Чувство того, что я под землей, не проходило. Снова какие-то люди, проходившие мимо. Все мужчины.

— Реально думаете, что я могла попытаться самоубиться?

— Такое нельзя исключить, — ответил Вацлав.

— Мы под землей, да?

— Да, глубоко. Над нами еще и древние катакомбы.

Я уже совсем другим взглядом посмотрела вокруг. Надо же, а с виду обстановка крутой фирмы, разве что окон нет.

— И здесь совсем нет женщин?

— Это территория Ордена, Ева. Женщины, которые появляются здесь, надолго не задерживаются.

Я уловила подтекст и сжала зубы. Ясно.

— Одного не понимаю, к чему эти церемонии, если в итоге вы меня… казните?

Последнее слово буквально выдавила из себя. Все еще не верилось в такой исход.

Хан просил ему поверить, так, может, стоит это сделать? Он же вернется и увидит, что меня нет.

— Скажите, Вацлав, а новость о моей поимке уже известна всем? Ну просто интересно, насколько я популярна.

— Сообщение о вашей казни уже разослано всем членам Ордена.

Тихо выдохнула. Значит, Хан должен быть в курсе. Ну теперь самое время доказать ему, насколько я дорога.

— А почему не сразу казнить?

— Традиции, Ева, традиции. Пока они живы — жив и Орден.

«Дерьмо у вас, а не традиции», — мысленно сообщила я спутнику, на всякий случай прикусывая язык.

* * *

Обедали — или ужинали — мы в небольшом помещении, похожем на вполне себе уютную столовую. Электрический камин, обложенный темным камнем, картины на стенах, мягкие кресла и квадратный деревянный стол под роскошной скатертью. И фарфоровая посуда, белая, с едва заметным голубым рисунком.

— Садитесь.

— Забавный наряд вы мне выбрали, — проговорила, присаживаясь за стол.

Чувство, что общаюсь в Стране чудес с мартовским зайцем. Ирреальность происходящего. Как можно так спокойно беседовать с тем, кого ты собираешься убить?

— Это стандартный наряд для сжигания ведьм, — последовал любезный ответ.

Хорошо, что я не успела выпить воды из бокала, куда мне ее любезно налил Вацлав. И то закашлялась от неожиданности.

— Тоже традиции? — выдавила с едва приглушенной яростью.