– А баня будет,– спросила Кристина.

– Конечно, как же без бани– то, мы же христиане, – Ответил Кобыла Захарьевич в святом крещении Лука.

Только тогда, когда посольские гости наелись, напились в баню сходили, Лука Захарьевич Кучкович по прозвищу Кобыла при свидетелях открыл туесок и прочитал Грамотку.

От Никиты к Луке.

Что дали нам родители тем и владеем. То, что у тебя произошло, дошло до князя Олександра. А теперь это разносит Его брат Ондрей. Так что позаботься об этом и город ставь. Как в Переславль князь вернется, ему крест целуй. Пришли ему же буро-красный плащ, а я деньги отдам. Да скинь, сколько дашь за сукно.

Умилосердись же, брат, дай мне место на задах города, не на чем кормиться будет, как к тебе приеду. Я и в прошлом году надел хотел, а теперь бы я надел взял и послал денег тебе, а не князю.

И еще теперь я слышу, что соседи наши больны. Если их Бог приберет, то пришли их сына ко мне, пусть он побудет у меня за сына, и я им утешусь, а потом отошлю обратно в город. Если же не исполнишь того, то я предам тебя Святой Богородице, перед которой ты приносил клятву.

Дай подателям сего железа. Если же не дашь, то, сколько сраму ни заставит Владыка меня принять из-за этого железа, он весь твой.

И кланяюсь тебе

Никита.

Хозяин задумался.

– И много железа надо,– спросил он.

–Не очень, на одну лодью.– Ответил Василий.

–Лодьи, бывают разные, с плоским дном, однодревные, с комарами71, или без.

Васька, привыкший к новгородским стандартам, призадумался, чего-то подсчитал про себя и изрёк,

–Чтоб на сто пудов, волок нам не нужен, значит однодревную. (Переведём на более понятливый язык. Грузоподъёмность – тысяча шестьсот килограмм, не плоскодонка, с килем для морского плавания).

–Есть такая, десяти вёсельная, потяните? Людей – то не дам, сейчас они лес рубят, как земля оттает, так городок ставить будем.

– Потянем, не волнуйся, – ответил за всех Василий.

–Ну, что ж пошли почивать, завтра день тяжёлый, железо искать будем,– подытожил переговоры Лука Захарьевич.

Мужчины ушли в отдельную комнату на первом этаже, а Кристину повела наверх специально отданная ей в услужение девица. Дом Луки Захарьевича отличался, от Людкиного терема лишь тем, что был построен из дуба и крыт берёзовым тёсом в прокладку из соломы для тепла, и ещё оконца имел маленькие затянутые бычьим пузырём, а не слюдяные.

Кристина позволила себя раздеть и после краткой молитвы легла в заботливо нагретую постель. Сон сразу увёл её в страну мечтаний и сновидений, где её ждали дети и любимый муж. Утром прислужница принесла ей теплой воды для умывания, после, терпеливо ждала, пока Кристина выберет наряд к завтраку.

Московская кухня мало отличалась от новгородской, лишь, только большее количество хлебных вкусностей свидетельствовало о том, что они находились в низовых землях, которые кормили Новгород хлебом. После завтрака оставив монаха, молиться за всех, чтобы не терять времени на службу, во главе с Лукой Захарьевичем посол и два его сопровождающих пошли искать железо. Задача лишь на первый взгляд казалось простой: найти сгоревший дом, затем найти целый погреб, из погреба вытащить сто пудов железа, осложнялась тем, что толстым слоем лежал снег, а земля промёрзла на пол сажени. Но худо-бедно, через шесть часов поисков отряд поисковиков наткнулся на вход в погреб. Васька полез первый и выволок один на свет божий четыре пуда железных чушек.

– Хватит на сегодня. Есть пошли, – скомандовал Лука Захарьевич.

–И выпить, за находку не помешает,– призрачно намекнул Алексей.

– Хорошо,– согласился хозяин.

За столом после четвёртого кувшина Переяславского пива, хозяин, вдруг ни к селу, ни к городу, предложил обсудить вопросы посольства.

– Когда собираетесь с железом в путь? Или не собираетесь уже? Насколько я понял вам железо для торговли не очень-то и надобно. Вам в низовую землю надо письмо передать.

– Откуда же такие мысли, в письме, про письмо ничего не сказано?– спросил Арсений.

–Это не мысли, это – наблюдательность и ум. В грамотке действительно ничего не сказано прямо, но ответственность моя за честь брата, перед Владыкой, указана точно. А у нас свой епископ есть во Владимире и ответственность я перед ним несу, зачем мне перед другим пастырем ответ держать? Смысла нет. Но смысл есть, если брат пишет о том «сколько сраму ни заставит Владыка меня принять»– то это значит, что владыка Новгородский сам за железо Никиту просил. Владыка Спиридон просит тогда, когда не хочет расходы – траты свои, перед всей своей паствой показывать, случается же это,– если князю путь хотят показать, или сношения у него есть с другими князьями, которые вечу новгородскому не нравятся. Было у нас уже такое похожее дело, с братом, когда Ярославу Всеволодовичу путь показывали и черниговских князей звать хотели. Тогда он зерно в Новгород так покупал, а сам гонцов новгородских меня ловить заставил. Так что железо это так – пустое, правду скажите?

– Письмо везём в низовья Волги, там, где до Дону два дня пути, ждать нас будут. Посол у нас Кристя, она письмо везёт, от короля Людовикуса к пресвитеру Иоанну,– ответил Арсений, монах не мог врать.

–Ну, что ж это соответствует моим домыслам, поэтому послушайте меня старого, Вы все тут сидеть будите до мая, отсюда по большой воде пойдёте в Оку и далее по Волге. Пойдете без днёвок иначе к августу не успеете. Если же невтерпёж сидеть на месте в тепле и довольстве, и сейчас возжелаете пойти пешком или на возках по рекам, то знайте по голодным -разорённым местам пойдёте, к октябрю может, и добредете до места означенного. Как нравиться или нет?

Все призадумались, всем хотелось, как можно раньше уйти отсюда, но все понимали, что хозяин прав и идти сейчас не куда. Кругом прошла война, везде, по суздальской земле голод болезни и стаи волков, отведавших человеческого мяса, надо ждать.

– Как скажешь, хозяин,– ответил Василий.

– Молодец Вася умом в папу вышел. Слушай, что скажу. Сидите на Москве, как я и сказал, до мая, но пока сидите, помощь ваша нужна, рыбы наловить, зверьё дикое разогнать.

Все молча выразили свое согласие, Арсений перекрестился, выказав тем самым чистоту своих намерений, и показав тем самым чистоту помыслов своих друзей.

Вдруг отпив из ковша пива, Лука Захарьевич совершенно неожиданно заявил немного дрожащим от волнения голосом,

– Вот еще скажу. Спасибо вам гости,