молча полусидел в оцепенении. Арсений читал молитвы, Лёха старался подавить взрыв смеха так некстати ставшего его разбирать. Ситуацию спас Никита Захарьевич, уже переодевшийся к ужину.

– Не отвергай её Василий, без греха это, не блуд,– сказал опешившим гостям хозяин.

– Так как же это? Что же это, если не блуд?– спросил Арсений.

– Жизнь это. Даже владыка епитимью за это не накладывает. Как им в озеро идти без ласки, им молодым бабам всё потерявшим? За что страдать? За то что в Новгороде всегда рыба была? – ответил Никита Захарьевич.

–Так нам, поэтому идти нельзя сегодня, дань натурой отдать надо?– спросил Леха.

– Нет, совсем нет. Если не по согласию то это грех и насилие, сего владыка не прощает! Идти вам нельзя потому, что по берегу, полудурки посадские железные наконечники от рала собирают, чем пахать будут весной не думая. Опасные они, пьяные и злые, даже моих поозёров трогать стали, ну а вас то уж и подавно. Много вы им добра сделали за последние полгода? По воде ветер не даст сегодня уйти, вот под утро стихнет, так под одним парусом и пойдёте. В предутренней темени вас никто спросонья не заметит. Осознали ватажнички?

Молчанием друзья выразили свое почтение умственным способностям хозяина Острова. Вечерний ужин прошёл в атмосфере полного взаимопонимания, даже постоянные отлучки куда-то в тёмные закоулки терема, сначала Василия, а потом и Алексея, не смогли нарушить плавное течение общей беседы. Как и было обещано Никитой Захарьевичем, под утро колючий ветер стих, волна успокоилась, превратившись в мелкую рябь. Друзья сели в лодку, поставили парус и под благодарные взоры женской половины жителей острова отчалили в темноту. Парус быстро взял ветер, лодочка бесшумно понеслась в сторону Новгорода.

Через час с небольшим, Людкины мостки приняли лодочку и трое друзей бережно неся грамотку, вошли на двор Людмилы вдовицы Ивановой. Кузьма, через слюдяное оконце, увидев пропавших гостей, побежал докладывать Людмиле и её сестре о прибывших гостях, чуть не ставших утопленниками.

Тут в усадебке случилось следующее. Ближе к вечеру, после того как друзья отчалили, появился перед воротами Гераська Кособрюхий. Он пришёл за инструментом опрометчиво им оставленном на Виткинском ручье во время осеннего бдения за Людкой. Он бы вообще про него и не вспомнил, но брат – Озарий, задумавший восстанавливать свой двор после пира с ватагой Гервасия и Протасия Онаневичей, в решительной форме, но пока без рукоприкладства потребовал возврата, взятого взаймы инструмента. Про арендную плату за пользование Озарий тоже некстати напомнил. Придя на Витку за инструментом Гераська увидел, что одной лодки на Людкиных мостках не хватает, хотя сама хозяйка и старый Кузьма были в доме. В его голове находящейся в постоянном состоянии – злобствующего зломыслия то есть в состоянии радости тогда, когда другим плохо появилась крамольная мысль напугать Людку. Что бы напугать Людмилу и испытать радость Гераська специально выдумал дурную весть, не подумав о последствиях. Чтобы посмотреть, как взволнуется Любка, как поблеет она от горя, как только услышит о смерти своих пестрюков. Гераська прокричал в окно терема,

– Людка, не на твоей ли лодке, что трое сегодня потонуло? Людка, как только услышала это, спустила на Гераську псов. Гераська был вынужден оставить свою лодочку и свой инструмент до весны на Витке, чтобы сохранить свою жизнь.

Однако цели своей он добился, Людка в волнении прикусила губу, а чтобы не расстраивать Кристю – сестру свою названную, дурными домыслами, она заставила её следить, затем, как мальчики делают домашнее задание. Сама же Людмила, сидя у окна, ждала и молилась про себя Илье Пророку и Николе Чудотворцу о ниспослании чуда спасения.

Три сорванца так замучили Кристину, что она, вскоре притомившись, уснула за столом, среди разбросанных берестяных листов с каракулями и работой над ошибками. Ребята, как только увидели, что их строгая надзирательница уснула, тихонько скрылись из дома, смотреть, как поновляют фрески в Антониевом монастыре и как монахи в квасоварне квас варят. Как не старалась Людмила, но после вечерней бани волнения дали о себе знать. Кристя поняла, чем взволнована Людмила и после ужина просто сев рядом с ней стала молиться, держа обеими руками перед собой святой образок девы Марии. В молитвах ночь пронеслась быстро поэтому, когда под утро Кузьма стукнул в дверь для того, что бы сообщить о прибытии друзей женщины были готовы выслушать любые дурные новости. Однако Кузьма сообщил обыденно,

– Пришли ватажники, дверь им открывать?

Получив указание открыть дверь немедленно, Кузьма взял свечу и, гремя ключами, открыл дверь.

Когда троица ввалилась в горницу, Кристина захлопала в ладошки от радости, а Людмила со всего размаху заехала Лёхе и Василию по лбу кулаком, а потом обессиленная села, утирая слёзы радости.

– Вот и пойми баб, если выжил, получи в лоб, если утоп, то не получи, и где, правда, – изрёк избежавший расправы, благодаря своему сану, Арсений.

Когда кончились, приличествующие таким моментам, взаимные упрёки и уверения в верности, друзья показали грамотку от Никиты Захарьевича, что из Кучковичей к своему брату Кобыле Захарьевичу, проживающему на Кучковом поле, в своём дворе, подле холма с дубовым бором.

–Надо в дорогу собираться, а как поедем так еще и не решили,– сказала Людмила в знак прощения.

– Чего тут решать. Поедем, через меня, так на лодочке по Веряжке спустимся до Ильменя, там по льду до Мсты, от туда до Верхнего Волока там до Торжка, с Торжка на Волгу, далее по Оке и в Москва реку. Путь известный, в общем. Главное никто не увидит, если сейчас тронемся, – отчеканил Василий.

Он был самый опытный из всех, не раз, ходивший до Суздаля и Владимира на Клязьме, бывал он и в Рязани по делам торговым. В Булгаре тоже был, но проездом. В знак согласия все промолчали. Людка, не мешкая, стала собирать всех в дорогу. Несколько старых заспинных коробов с лямками были признаны ей негодными по причине того, что вид имели не ахти какой. Пришлось Кузьме с мальцами лезть под самую крышу терма и доставать новые короба. В короба Людмила положила съестного. В один положила сушёной рыбы, во второй сушёного мяса, в третий вяленую птицу, в четвёртый сушёных ягод грибов. Все съестные продукты подбирались с таким расчётом, что их можно было легко приготовить, была бы вода да костёр. Ни с тем, ни с другим проблем не предвиделось, зима обещала быть снежной, леса по берегам рек стояли густые. Городки и деревни по пути следования встречались в избытке. Загрузив короба,