– Точно, – подтвердил майор. – Кому понадобилось удалять карту? Зачем?

– Затем, чтобы не могли считать звоночки? Чтобы не узнали, куда звонила Агеева со своего телефона перед смертью? Думаешь, это сделал ее сын? Ты ведь с самого начала его подозревал?

– Верно, – согласился Карпухин. – Вот только ума не приложу, почему он выбросил симку, а телефон оставил?

– Элементарная жадность – телефон ведь денег стоит.

– Сомневаюсь, – покачал головой майор. – Насколько я знаю от Агнии, парень вполне мог бы удовлетворить свою, как ты изволишь выражаться, жадность, если бы общался с отцом: тот готов бросить к его ногам все свое состояние, стоит Денису только мигнуть. Тем не менее он и слышать об отце не хочет. Он обожал мать – так говорят все, кто знает семейство Агеевых.

– Но его все же подозреваешь?

– Не в том, что он ее убил.

– В чем тогда?

– В том, что говорит он гораздо меньше, чем знает – по меньшей мере! Создается впечатление, что кому-то выгодно делать из Дениса подозреваемого. Понимаю, звучит странно, ведь явных мотивов избавиться от Агеевой не было ни у кого. Но как тогда объяснить этот пресловутый телефон? Понимаешь, я ведь интересовался у Дениса Агеева, не находил ли он сотовый матери. Парень ответил, что нет. Если бы он был виновен, то после моих вопросов наверняка избавился бы от трубки. Почему он этого не сделал? Эх, мне б чуть побольше информации! Знаешь, такое ощущение, будто я глубоко увяз в болоте и барахтаюсь, пытаясь выбраться на сушу.

Андрей прекрасно его понимал: он испытывал почти то же самое, особенно в последнее время. Когда на каталке он увидел тело человека, которого сначала принял за Леонида Кадреску, то испытал шок, которого никак от себя не ожидал. За свою жизнь Андрей потерял немало друзей, знакомых и коллег, но, как выяснилось, уже отвык от подобных потрясений. Одно дело война, другое – мирное время и профессия, никак не предполагающая риска для жизни! В этом деле слишком много людей, слишком много вопросов – гораздо больше, чем ответов или даже просто версий. Кроме того, вмешиваются еще и случайности – эта девчонка, неожиданно покончившая с собой и практически обвинившая Агнию в том, что та ее довела…

– Как ты собираешься разобраться с Агнией? – спросил Андрей.

– Попробую поговорить со следователем – нельзя позволить, чтобы Агнию затаскали по допросам, ей и так нелегко приходится: Людмила, ее подруга, убита, ее сын – еще чуть-чуть, и подозреваемый по делу номер один…

– У этой Ляны, насколько я знаю, довольно богатая психиатрическая история, – заметил Андрей. – Может, удастся сыграть на этом? Человек с неуравновешенной психикой может воспринимать окружающий мир иначе, чем остальные, – потому и безобидный пассаж Агнии в отношении несанкционированного присутствия практикантов в реанимации в ночное время мог показаться ей концом света.

– Беда в том, что у нас, насколько я понимаю, имеется свидетель того разговора, а именно Руслан. Не думаю, что он станет помогать Агнии! Но в любом случае я этого дела так не оставлю: выход непременно найдется.

Я сижу на широком подоконнике без сна и смотрю на темную улицу внизу, едва освещаемую редкими фонарями. За ней, по шоссе, то и дело на огромной скорости проносятся автомобили и фуры, а еще дальше простирается лесополоса. Скоро и ее вырубят и плотно застроят, и окраина города перестанет быть таковой, влившись в общий массив мегаполиса. Мне вдруг пришло в голову, что жизненное пространство каждого из нас постепенно сужается, а мы этого даже не замечаем. Людей становится все больше, и уже трудно пройти по улице, не задев кого-нибудь локтем или не наступив на ногу. Ощущение такое, словно, когда ты входил в тоннель, он казался широким и просторным, но по мере продвижения вглубь становился все уже и уже, и уверенность в том, что когда-нибудь удастся выйти, постепенно тает.

Так сейчас и в моей жизни – во всяком случае, несколько последних недель. Какое-то время я чувствовала себя счастливой: у меня появился Олег, я работала в своей больнице и помогала ОМР, ощущая свою полезность и причастность к чему-то большому и важному – для меня это всегда является определяющим фактором. А потом умерла Люда, и несчастья посыпались на меня и тех, кто для меня важен. И теперь я даже не знаю, чем все это обернется, ведь я снова отстранена от работы до выяснения обстоятельств смерти Ляны, уже не говоря о собственных чувствах. Представьте, каково это – быть обвиненной в доведении человека до самоубийства!

Олег спит в соседней комнате. Нет, он, естественно, на моей стороне. Когда он пришел с работы, мы проговорили часа три, и за это время Шилов привел по меньшей мере дюжину аргументов в мою защиту. Что ж, если мне понадобится адвокат, обязательно приглашу Олега – у него, конечно, нет опыта, зато горячности хоть отбавляй, да и аргументы его звучат вполне убедительно. Когда он говорил, я верила каждому слову, но теперь, оставшись наедине со своими мыслями, не могу отделаться от ощущения, что совершила непоправимую ошибку. Мама всегда предупреждала меня – осторожнее со словами. Это мой большой недостаток: я частенько сначала говорю и только потом думаю. Что если психическая неуравновешенность Ляны ни при чем, что если это я? Если мои слова и в самом деле стали причиной самоубийства? Никогда не знаешь, что в голове у человека, с которым разговариваешь, – может, он находится на пороге отчаяния, и одна неосторожно сказанная фраза может раздавить его, уничтожить, толкнуть на непоправимый шаг!

Я иду в ванную, залезаю под душ и пускаю горячую воду: телу просто необходимо расслабиться. Пока сильные струи воды льются на голову, я пытаюсь сосредоточиться. Конечно, Лицкявичус и Карпухин не оставят меня в беде, однако я привыкла в своей жизни полагаться на одну-единственную стратегию, которая звучит как «помоги себе сам» или «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Эта стратегия никогда меня не подводила, поэтому я не собираюсь просто сидеть сложа руки в ожидании, пока умные и изобретательные мужчины избавят меня от очередной напасти! Надо что-то делать, но вот только что?

Намотав на волосы тяжелое махровое полотенце, иду в гостиную. В ней по-прежнему минимум мебели – Шилов так и не удосужился обжить наше «любовное гнездышко». В комнате есть только диван чудовищных размеров (где он только отыскал такого монстра?!) и маленький сервировочный столик, на котором стоит его ноутбук. Я не спрашивала разрешения попользоваться им, но, думаю, Олег возражать не станет, ведь я не собираюсь просматривать его личную корреспонденцию. К счастью, сынуля уже успел научить меня, как подключать мобильный Интернет, поэтому я без труда справилась с этой задачей. В последнее время мои отношения с компьютером существенно улучшились – все благодаря Дэну, а главное, Вике. Раньше мне приходилось подолгу готовить себя к тому, чтобы просто подойти к этой машине и нажать кнопку «пуск», теперь же я уже почти на «ты» с основными поисковыми системами и начала постигать неоспоримую полезность компьютера. Не надо ходить в библиотеку в поисках нужной книги и просиживать часами в читальных залах, нет необходимости бегать по книжным магазинам и тратить деньги, можно просто включить умный аппарат, и он тут же выдаст миллионы гигабайт информации. Основная масса, разумеется, окажется совершенно бесполезной, но при правильном подходе вы обязательно отыщете то, что нужно.