из головы. На их месте чернели глубокие провалы, которые словно впитывали свет. Невозможно было определить, куда он смотрит — и всё же его леденящий взор вонзился в меня, словно обнажив душу и заглянув внутрь.

Я прошлой жизни я многое отдал бы, чтобы нарисовать подобное существо.

Но теперь я мечтал лишь об одном — уничтожить эту тварь.

Безликий, заточённый в моём разуме, безмолвно взвыл, не то жалуясь на меня, не то поспешно заверяя в верности своего создателя и повелителя.

Подавляющее присутствие патриарха ощущалось издалека. Он сминал любое сопротивление. На плечи опустилась многотонная тяжесть. Я едва устоял на ногах, — но продолжил идти к нему навстречу.

Ладонь, державшая Лью’с, вспотела. Почему-то ни пот, ни слюна не превращались в червей, как кровь. Я сфокусировался на ощущении тяжести в руке, медленно, чертовски медленно поднял её — и обнаружил, что стою напротив патриарха.

Близко.

Гораздо ближе, чем хотел бы.

Когда я успел?

Он пошевелился, и на мой разум обрушился ментальный таран. Чудовищное в своей неистовости мысленное послание, суть которого сводилась к одному.

«ПОДЧИНИСЬ!»

Руки тряслись, как у пьяного. Я прицелился.

«ДИТЯ МОЕГО ДИТЯ — ПОДЧИНИСЬ!»

В груди бушевала ярость. Эта дрянь, эта мерзость приказывать мне! Смела считать, что я её игрушка!

«ЕДИНИЦА, УТРАТИВШАЯ ЯСНОСТЬ, ПОДЧИНИСЬ!»

Никогда и ни за что я не буду чьим-то слугой. Меня не сломать. Не раздавить. Нет ничего важнее моей свободы.

«ЧУЖАК, РАДИ ВЫСШЕГО БЛАГА, ПОДЧИНИСЬ!»

Мысленные преграды, которые я научился выставлять за годы медитаций, рушились одна за другой. Ноги уже онемели, и оцепенение поднималось выше, постепенно захватывая меня целиком.

— Есть лишь одно высшее благо, — выдавил я под напором патриарха. — И это свобода!

Столб пурпурной энергии вырвался из жезла и ударил в место, где секунду назад стоял патриарх. Он увернулся с издевательским проворством. Древняя колонна за ним приняла на себя удар и с грохотом обрушилась.

Нажим на моё сознание ослаб. Я вырвался из тисков ментального плена — и едва ушёл от ответной атаки. Она задела самым краем: хлыст-щупальце вспорол мне бок. Из него тут же начать хлестать кровь. Красные капли окропили янтарную плиту, и туман над ними сгустился в жадные водовороты.

Игры кончились. Я превратился в безликого и отпрыгнул от нового выпада.

Разозлённый моим отпором, патриарх не сдерживался. Он обрушил на меня стремительные удары, перетекая из одной формы в другую. Я не узнал и десятой доли существ, доступных ему. Куски янтарных плит разлетались во все стороны, не выдерживая чудовищных атак. Я не оставался в долгу: лучи энергии прожигали патриарха насквозь и летели дальше, вонзаясь в здания. Те оплавлялись, взрывались, или рушились. Несколько раз меня задело осколками, а однажды пролетевший кусок металла едва не оторвал руку с Лью’сом.

Я не давал патриарху сосредоточиться на телепатическом давлении. Если он хоть на секунду замедлит меня, я буду обречён. Он прихлопнет меня, как муху, или натравит своих рабов, и те разорвут моё тело на куски.

Потому я не снижал натиск. Выжимал из Лью’са всё и ещё чуть-чуть сверху.

Магия пробуждённого жезла во всей красе показала себя в Золотых развалинах. Здесь реальность была так тонка, что обычным безликим хватало одного попадания, чтобы сгореть дотла в чародейском огне.

Вокруг царила настоящая неразбериха. Горели трупы безликих, пылали древние сооружения. Пламя не делало различий между плотью, камнем, янтарём и металлом.

«ГЛУПЕЦ!»

Мысленный вопль патриарха отшвырнул меня, как котёнка. Я тотчас вскочил и увидел, что повелитель безликих, покрытый слизью и ихором, за считанные мгновение заращивает увечья.

Его так просто магией не пронять.

«УЗРИ!»

Разум накрыло новой волной образов, беспорядочных, фрагментарных, бессмысленных.

Они сменились другими.

Чувство единства. Присутствие тех, кого связывает общая цель.

Ледяная пустыня, под толщей которой прячется океан.

Склоны холмов, из вершин которых сочится магма.

Каждый шаг сопровождается утратой. Потерей осознанности. Но долг толкает вперёд.

Подняться на поверхность.

Отыскать отнятое. Вернуть украденное.

Сырые мыслеобразы схлынули, и патриарх заговорил вновь.

«ЧУЖАК. ТЫ ПОДЧИНИЛ ЕДИНИЦУ. ТЫ НЕ ЛИШИЛСЯ ОБЩНОСТИ. ТЫ СМОГ ТО, ЧЕГО НЕ СМОГЛИ МЫ. Я — ЕДИНСТВЕННЫЙ ИЗ ОСТАВШИХСЯ. ПОДНИМИСЬ НА ПОВЕРХНОСТЬ. ЗАБЕРИ СЕМЬ СИГИЛОВ…»

Из последних усилий я вышвырнул назойливый голос из головы. Едкой волной в душе поднялся гнев. Этой твари не удалось навязать мне свою волю силой, и теперь она просит о чём-то?

Как бы не так.

Я не буду слушать врага.

Вспомнился трюк старухи, который она показала при первой встрече. Тогда ведьма вызвала магический шторм и сожгла взрослого мертвоплута и трёх искателей.

Чем я хуже?

Реальность трещала по швам. Руины содрогались, здания уходили в небытие и появлялись вновь.

Я воздел руку с жезлом и отчаянно пожелал.

Пусть запылает мир!

И мир запылал. Разразилась огненная буря, пурпурные потоки которой сокрушали всё на своём пути. Приливы пламени не оставляли после себя даже пепла.

Краем глаза я заметил, что патриарх избежал первых, наиболее разрушительных ударов. Он помчался прочь, спасаясь от ярости волшебства, и вскоре исчез в тумане. Часть безликих последовала за ним, а оставшиеся, объятые слепой злобой, набросились на меня. Я убивал их, но на место павших приходили новые твари.

«Запас на исходе, лучше-хранитель».

Слова Лью’са отрезвили меня. Патриарха я так и не прикончил, однако главной целью оставалось выбраться из Лабиринтума, а не носиться за удравшим врагом. Я шагнул к лестнице — подумал, что шагнул, — и очутился у её подножия.

Пространство расползалось, таяло, как мороженое в жаркий день. Я подозревал, что одной шальной мысли хватило бы, чтобы унести всю пещеру в ничто, но проверять эту идею не тянуло.

Я встал на первую ступень лестницы, и пурпурный отблеск в глазницах Лью’са угас. Артефакт, пропустивший через себя безумное количество энергии, достиг своего предела.

Но поблизости ещё обретались выжившие безликие.

Когда они поняли, что жезл больше не работает, то скопом рванули ко мне. Я поскакал по ступеням, стремясь оторваться от них.

В самых ретивых я швырнул паутину, одному, подобравшемуся совсем близко, леской подсёк ногу, но монстры пёрли напролом, не считаясь с потерями, а новым оружием я владел не то чтобы хорошо.

Спасение было одно — в скорости. Я карабкался по высоким ступеням, пока не достиг середины лестницы. Только тогда безликие отстали, в молчаливой злобе сверля взглядами мне спину.

Они не горели желанием подниматься на второй слой. Для них верхние слои были смертельно опасны, я помнил это из мемуаров Лайзы. К счастью, это не относилось ко мне.

Я проглотил хорошо поработавший жезл. Пришла запоздалая мысль, что у меня специально для таких случаев была припасена форма мертвоплута.

Чего стоило взлететь, а не связываться с патриархом?

С другой стороны, я хотел сразиться с ним. К тому же я не умел летать. Адаптация к птичьим способностям заняла бы время, а его у меня не было.

Я задрал голову — и в изумлении