– Я тебя прикрою, – пообещал он.

Мэгги повернулась к двери, и вдруг зазвонил ее сотовый телефон, лежавший на столе.

Джейк обернулся. Она схватила телефон и посмотрела на экран.

– Это неизвестный номер, – сказала она.

– Ты думаешь, это он? – спросил Джейк.

– Может быть, – сказала Мэгги.

– Я попрошу отследить его. – Джейк открыл дверь в конференц-зал и привлек внимание одного из техников, объяснив, что надо делать. Затем Джейк вернулся к Мэгги. В комнате воцарилась полная тишина, и Мэгги повернулась к ним спиной, собираясь с духом. Ей не нужно было видеть все эти взгляды, устремленные на нее. Этот звонок был слишком важен.

Мэгги знала, кем был Макс Грейсон на самом деле. Наконец она оказалась на шаг впереди него. Ей нужно было использовать этот рычаг осторожно.

До сих пор он был окрылен успехом. До сих пор он старался, ему все давалось легко. Но теперь пришло время изменить правила игры. Ей нужно было пробить брешь в его броне.

У нее не было времени на раздумья. Она должна была ответить. Ее сердце нервно подпрыгнуло, а желудок сжался в болезненную точку, когда она провела пальцем по экрану телефона. Глубоко вздохнув, она взяла трубку.

– Алло? – ее голос был ровным и спокойным, без намека на то отчаяние, которое ее обуяло.

– Привет, Мэгги, – сказал Макс Грейсон. Цифровой голос исчез. Вместо него она услышала резкий, натренированный голос человека, который годами зарабатывал на жизнь ложью. – Раз уж кот вылез из мешка, мы можем обойтись без посредника. Так лучше, не правда ли? Только ты и я. Более приватно.

– Как то потайное отделение в твоем шкафу? – спросила Мэгги.

Грейсон рассмеялся.

– Копаешься в моих вещах, да? И как успехи?

– Ты позвонил мне, просто чтобы позлорадствовать? – спросила Мэгги. – Да, ты обманул меня. Мы можем поговорить об этом, если хочешь. Или мы можем поговорить о том, чего ты действительно хочешь.

– Тебе будет интересно узнать, – сказал Грейсон с ноткой удовлетворения в голосе, – что я уничтожил инсулин милой маленькой Кайлы. Бедняжка, ее трясет. Уровень сахара в крови, видимо, упал, понимаешь. Я посмотрел в интернете – WebMD говорит, что ей сейчас, скорее всего, очень плохо. Судя по тому, что я прочитал, если она не получит помощи, это может привести к необратимым последствиям. Она может впасть в кому и никогда не проснуться. Это был бы настоящий удар для ее матери, не так ли? Но я сомневаюсь, что ее отец будет возражать против этого. Он, кажется, не самый неравнодушный отец, если вы понимаете, что я имею в виду.

Мэгги была в ярости от того, с какой небрежностью он произносил эти жестокие слова. Но она сумела сохранить хладнокровие.

– Я спрошу еще раз, – ее голос был напряжен. – Ты хочешь поговорить о деле, Манкузо?

Послышался громкий, прерывистый вздох, и затем наступила долгая пауза.

– О да, – продолжала Мэгги. – Я знаю, кто ты. Роджер Манкузо. Вырос на Норт-стрит в Шарлотсвилле. Немалых денег, наверное, стоит так детально подделать личность. Должна признаться, я впечатлена, Макс. – Последнее слово она произнесла с сарказмом.

– Это… это ничего не меняет, – ответил Манкузо после паузы, его голос дрогнул. Он явно был напуган и плохо это скрывал. – Кайла все еще у меня. Ты не найдешь ее вовремя, Мэгги. Ты правда хочешь, чтобы и ее смерть была у тебя на совести после твоего последнего дела?

Мэгги так крепко сжала телефон, что испугалась, как бы не сломать. Она не могла ничего сказать – ее голос дрожал, в нем сквозил гнев. Он поймет, что нанес меткий удар. Ей нужно отдышаться и обрести хоть какой-то контроль, строго напомнила она себе. Дело было не в ней. Речь шла о безопасности Кайлы. Она не собиралась все испортить, как в «Шервудских Холмах».

– Знаешь, я слышал, как агенты говорили о тебе, – продолжал Манкузо. – Что ты выгорела. Они думали, что Эденхёрст сошел с ума, раз позвал тебя снова. Все всё время говорили о том, как сильно ты облажалась два года назад. Как всем пришлось убирать за тобой бардак. – Голос Манкузо понизился, как будто он занес над ней кинжал для последнего смертельного удара. – Мэгги, хочешь еще один бардак? Потому что я могу устроить большой бардак. Даже больше, чем ты можешь себе представить.

Мэгги не могла успокоить учащенное дыхание. Звук, который он наверняка слышал. Она сглотнула, в горле пересохло. Она не могла выгородить себя. Ни перед ним. Ни перед кем бы то ни было. Даже перед самой собой. Это было не то время и не то место. И она была не из тех, кто станет себя выгораживать.

Дело было не в ней. Речь шла о Кайле. Она должна была игнорировать боль и сомнения, поднимающиеся в ней подобно цунами. Она должна была держаться твердо. Она была Мэгги Кинкейд, и ее нельзя было поколебать.

– У сенатора Фибса есть время до семи часов, чтобы принести мне документ, – продолжал Манкузо, повышая голос. – Он должен выбросить папку в мусорный бак прямо у входа в сквер Лафайет. И даже не пытайся послать туда кого-то под прикрытием. Я замечу любого стража порядка, Мэгги, – ты же знаешь, что замечу. Я перехитрил тебя однажды и сделаю это снова. Если ты пошлешь кого-нибудь другого, Кайла пожалеет, что не впала в кому.

Сердце Мэгги застучало в горле – в голосе Манкузо послышалась непоколебимая решимость. Он все больше себя разжигал, и она не знала, что с этим делать. Если надавить слишком сильно, он запаникует и выйдет из себя.

А если проявить слабость, он этим воспользуется. Господи, что же делать?

Какое решение будет правильным?

Она чувствовала, как веревки стягиваются вокруг ее запястий, и яростно терла кожу, лихорадочно соображая.

– Если ты получишь этот документ, то я узнаю местонахождение Кайлы, – сказала Мэгги. – И она должна быть в добром здравии, Манкузо.

– Если я получу документ, – подчеркнул Манкузо, – ты сможешь забрать Кайлу. Но ваш прекрасный сенатор не очень-то откровенничает по этому поводу, не так ли? – От ядовитой насмешки в его голосе у Мэгги по коже побежали мурашки.

Джейк нацарапал что-то в блокноте и протянул ей: что в этом документе?

Мэгги кивнула, показывая, что поняла.

– Нет, не откровенничает, – ответила Мэгги, и в голове у нее возник план. Сенатор Фибс явно не собирался рассказывать ей, что было в документе, и заставить его передать документы будет еще труднее. Но, может быть, Манкузо даст ей ту зацепку, которая ей нужна. Она смягчила голос, ее тон стал разговорным, как будто она была коллегой, жалующимся на раздражающего босса.

– Честно говоря, это было очень неприятно. Он меня взбесил. Типичный политик, считающий себя более важным, чем он есть на самом деле.

– Бьюсь об заклад, ты попыталась надрать ему задницу и потерпела неудачу, – усмехнулся Манкузо.

Мэгги знала, что он не был убежден ее внезапной сменой тона. Но ей нужно было, чтобы он купился. Чтобы создать нить сочувствия между ними.