ними кто-то. Они с Тихоном находились на забороле стены за двором, их было видно отовсюду. И от поварни, где у печи хлопотала Голица, и со двора, по которому сейчас шел Радко и поглядывал на них. А еще волхв заметил в открытом окне наблюдавшего за ними Вышебора, за которым маячила темная фигура Моисея.

– А ну, отойдем-ка в сторону. – И он взял Тихона под локоть.

Но тот вырвал руку.

– Никуда я с тобой не пойду, кудесник. Я сказал уже все, что мог сказать. Так что если я и заметил кого-то, то вряд ли смогу узнать. Что еще тебе от меня надо?

Тихон хотел уйти, однако Озар загородил ему путь.

– Еще один вопрос. Ты ведь ночуешь над горницей Вышебора. Оттуда слышно, что внизу происходит?

– Ну, когда Вышебор шум поднимает, я слышу.

– А как думаешь, он может ходить? Ноги его двигаются?

Тихон вдруг так побледнел, что веснушки на носу стали почти коричневыми.

– Я порой слышу странное… Такое – ляп-ляп. Так не ходят, но звук такой, будто лягушка большая прыгает.

И, произнеся это, Тихон словно испугался чего-то и убежал.

– Надо бы Тихона усадить у окошка его повалуши да заставить каждого из челядинцев пройтись к конюшне, накрывшись шкурой, – советовал Златига после того, как Озар поведал ему, о чем говорил с мальчишкой.

Было это в послеобеденное время, когда все по обычаю отправились на отдых. Тихо-тихо было в тереме, только где-то оставленный незакрепленным ставень постукивал при порывах ветра.

Озар сидел с закрытыми глазами и размышлял. По-прежнему не поднимая век, ответил:

– Сложно мне с Тихоном дело иметь, сторонится он меня, смотрит волчонком. Я было хотел попросить, чтобы Яра с ним поговорила, вижу, что ей страсть как любопытно. Но, знаешь ли, служивый, особого толку все равно не будет.

– Как это не будет! – развел руками Златига. – Если Тихон видел убийцу Жуяги, то эта ниточка и поведет к тому, кто тут злодействует. Ну а что Яра тебе советовала?

– Думаешь, я ее советов спрашивать буду? Она-то баба неглупая, однако себе на уме. Да и поймите вы оба, Тихон не рассмотрел как следует того, кто по двору ночью шастал. Много ли можно различить при вспышке молнии?

Златига сидел рядом, сопел недовольно. Тогда Озар повернулся к нему, положил руку на колено.

– Посуди сам, служивый, ведь тот, кто пробирался через двор, мало того, что накрылся, так еще, со слов Тихона, двигался странно, переваливаясь. Так, чтобы его не узнали. Или чтобы подозрение пало на калеку. И накрой мы сейчас кого угодно да заставь двигаться по двору, любой постарается изменить походку, только бы на него не подумали. Поверь, тот, кто совершил злодейство, знал, что делал, ковыляя.

– Ну а если проверить, чем там мог злодей накрыть себя? Ведь это надо было достаточно большую полость взять, чтобы всего себя спрятать под ней.

Озар вздохнул, не поднимая век.

– Златига, овчина или козья шкура самые используемые в хозяйстве. Стоят они недорого, чистятся легко, долго служат. Это тебе не белая северная лиса или нежный мех рыси, это даже не горностай белоснежный, какой лишь для подчеркивания богатства и положения накидывают на себя и наряды украшают. А ты загляни в истобку или пройдись по горницам – везде лари, лавки, а то и половицы овчинами покрыты. Вон и нам такие выдали, думаю, что и на скотном дворе подобные найдутся, только поизношеннее, но вполне еще пригодные. Я, конечно, могу Яру расспросить, но учти, любой мог взять светлую полость с ларя или лавки и накрыться, чтобы пройтись под ливнем. А может, и простое покрывало из некрашеной холстины мог накинуть на себя убийца – Тихон точно не рассмотрел, а при вспышке молнии любое полотно может светлым показаться в ночи. Нет, единственное, что мы узнали от Тихона, – это лишь то, что кто-то действительно входил в конюшню во время ливня. Я на одно могу надеяться: Тихон мальчик сообразительный, он понял, как важно то, что он видел, поэтому сам может приглядеться ко всем да поразмыслить. Однако я ему не по нутру, сторонится он меня. Так что, скорее всего, тебе за ним придется приглядывать.

– Как за ним приглядывать? Он как отобедал, так и убежал куда-то. Кто его удержит?

– Ну тогда угомонись, служивый, и дай мне подумать.

Златига растянулся на скамье, вскоре и похрапывать начал, когда Озар вдруг потряс его за плечо.

– Слышишь, служивый, думаю, есть смысл пойти потолковать о дружбе Дольмы с Творимом тиуном. Он нынче сюда и носа не кажет, а раньше, как я понял, частенько заглядывал.

– Тебя, видать, опасается, – кряхтя, пробормотал Златига. – Ну ладно, идем. Но только…

Он не договорил, сопел носом. И волхв понял.

– Давай так: я схожу к соляным лавкам Колояровичей, а ты, чтобы над душой у меня не стоял, отправишься Светланку свою проведать. Ну, ну, не вращай глазищами. Говорил ведь уже, что не сбегу. А ты уж сам решай: под дверями лавки на Подоле будешь стоять, пока я Творима буду расспрашивать, или сбе´гаешь, куда душа зовет. Но к вечерней трапезе надо быть тут. Ну, чтобы отведать дивную стряпню Голицы и чтобы люди разное не болтали. Условились?

Златига ничего не ответил. Но затянул пояс и поспешил за уже направившимся к калитке волхвом. Спустившись с Хоревицы к Подолу, они разошлись в разные стороны.

Если в обед из-за прощания с убиенным Жуягой Голица выставила на стол только тюрю с льняным маслом и солью, то для вечерней трапезы подала отменную уху – наваристую, с крупными кусками осетра и налима, со сладкими корешками и зеленью. К ней выставила пироги с икрой, нарезанный лук и чеснок, зелень разнообразную, чтобы посыпать юшку. И запивалось все простоквашей или сывороткой. Домочадцы остались довольны, только Вышебор ворчал: ни браги тебе, ни меда, ни пива пенного.

– Через день подам тебе пиво, – заверила его Яра. – Я поставила солод, так что будет у нас пиво отменное.

– А с рынка в бочонке трудно было притащить? – продолжал ворчать Вышебор. – Вон Творим явился отужинать, мог бы и принести с собой или прислать кого из приказчиков, чтобы трапеза достойная вышла.

Творим и впрямь сидел среди собравшихся, заняв место по правую руку от волхва Озара, с которым они вместе пришли в усадьбу. Это многих подивило, косились на тиуна. Но он ел молча, ни на кого не смотрел, даже на Мирину, которая то и дело бросала на управляющего косые взгляды.

Да, на этот раз