– Снова заводишься, – сокрушенно прошипел Фобос. – А вроде был такой смиренный. Конструктивный.

– Все нормально, – сквозь зубы сказал Андрей. – Прошу тебя, дай с ним поговорить.

Фобос хохотнул:

– Вот это другое дело. «Прошу тебя» звучит лучше, чем «пошел ты». Ты делаешь успехи.

Андрей молчал, ощущая дрожь в конечностях. В трубке что-то с минуту щелкало и трещало. Затем раздался отчаянный голос Павла:

– Энди!..

– Паша! – выпалил Андрей. – Ты цел?!

– Энди, забери меня отсюда! – запричитал Павел.

– Что с тобой?

– Где я? У меня голова болит… Тут так холодно… А ты где? Не молчи же!

– Паша, успокойся! Я тебя вытащу. Потерпи.

– Когда?! – завопил Павел. – Почему тут так холодно?!

– Успокойся! Сколько их?

– Кого? Я не знаю!.. Я ничего не вижу! Тут темно и сыро! Заклинаю, Энди, сделай что-нибудь!..

– Ты хоть что-то видел? Или кого-то?

Павел словно не слышал, только продолжал ныть:

– А если я замерзну? Сколько еще… это дерьмо… Энди, я не могу больше!

– Успокойся! Послушай внимательно…

Звук прервался, и снова защелкало.

– Сеанс окончен, – сказал Фобос. – Не трать время на сопли. Задание известно. Стартуем. И кстати, не пытайся мне звонить – я сам буду это делать.

Он отключился.

Андрей какое-то время стоял как пришибленный, в голове стучало только одно: он жив, он жив, он жив… Затем он набрал номер Лакшина.

– Александр Андреевич… Нам надо срочно поговорить. Только пообещайте, что все останется между нами.

13.3. В какой-то момент Андрею показалось, что еще немного, и голова треснет от обилия научной информации, большую часть которой он не понимал. Жученко говорил быстро и монотонно, то и дело поглядывая на Андрея поверх очков своими водянистыми глазками.

– Погодите, погодите… – Андрей в очередной раз остановил словесный поток. – Я путаюсь во всех ваших штуках… Соматические клетки, стволовые клетки… зиготы какие-то, ядра…

– Да я и так пытаюсь проще объяснить, – пожал плечами Жученко и пригладил ладонями редкие седые волосы. – Я говорю про метод пересадки ядра, он долгие десятилетия был наиболее перспективным. Генетический материал соматической клетки переносится в яйцеклетку, лишенную собственного ядра. Понимаете?

– Допустим, – вздохнул Андрей.

– Но вся проблема в том, что эффективность метода была мала. Всего доли процента! Это вероятность того, что клон млекопитающего выживет и вырастет в здоровую особь.

– Это я понял. Я не понял, какую революцию произвел отец.

– Грандиозную! Он так модифицировал технологию метода, что вероятность достигла десятков процентов. Это не то что бомба – это ядерный взрыв в генетике! Прорыв!

– Который не случился, – добавил Андрей.

– Ну… – Жученко развел руками. – Не случился. Лет двадцать назад клонирование человека вообще стало осуждаться во всем мире. Лягушки и овечки – пожалуйста. А на епархию Всевышнего – не покушаться.

– Официально-то понятно, что запретили, – сказал Андрей. – А неофициально?

– Вы же взрослый человек, – усмехнулся Жученко. – Сами все должны понимать.

– Уверен, в мире полно подпольных лабораторий. Или даже фабрик. И рынок нелегального клонирования есть, стопудово.

– Э-э… При условии, что кто-то создал технологию, похожую по эффективности на технологию Березина. Но, увы, Сергей Юрьевич остановил проект, да ему и помогли, если говорить откровенно.

– Я правильно понимаю, в мире нашлись бы желающие заполучить отцовскую технологию?

– И даже купить за очень дорого, – произнес Жученко.

– А украсть ее могли?

Жученко медленно пожал плечами.

– Андрей Сергеевич… – вздохнул он. – Ценю ваше желание узнать правду о родителях, но… Бог знает, что тогда произошло… Кому ваши родители перешли дорогу? С кем они не смогли договориться? Можно только гадать.

– Я знаю, что маму убили. Ее не должно было быть дома, но она вернулась из-за брата. И скорее всего, убийца искал материалы по технологии. Но вопрос: нашел ли?

– Не думаю, – задумчиво ответил Жученко. – Иначе мир бы мог быть уже совсем другим. Может быть, клоны людей уже вовсю гуляли бы по улицам.

– Лев Георгиевич, – Андрей сделал паузу. – А мог отец тайно продолжить эксперименты? Мог он реально кого-нибудь клонировать? – Жученко смотрел на него взглядом, полным сомнения, и молчал. – Я понимаю, что звучит как бред. Но теоретически – мог?

– Теоретически… Даже не знаю, что и сказать. Во-первых, нужны средства, и немалые. Во-вторых, оборудование, материалы, четкие связи с поставщиками. И это при условии строжайшей конспирации! Я не верю.

– Конспирации папе было не занимать.

– Вы поймите, молодой человек, он жену потерял! Соратника своего. На шее двое детей. Государство тему прикрыло. Зачем ему на старости лет, как говорит молодежь, такой «гемор»?

– Затем, что он был фанатик. Это ж вы не отрицаете?

– Да, фанатик, это точно, – Жученко снова вздохнул. – Но… Нет, все равно не верю.

– Ладно, – сказал Андрей. – Мы ушли в сторону. Среди коллег отца был человек по фамилии Батурин?

Жученко подумал, покачал головой.

– Тогда вернемся к списку и фото.

– А что к списку? Я вам с ходу ничего не скажу.

Жученко взял со стола копию фотографии, которую Андрей и Павел нашли в фотоальбоме отца. Двенадцать радостных ученых на фоне здания. Посмотрел на нее внимательно и отложил.

– Ну вы сами посудите, – сказал он. – Сергей Юрьевич ушел на пенсию лет восемь, что ли, назад. За тридцать с лишним лет с ним работало знаете сколько народу? Вы понимаете, что задача сложная?

– Лев Георгиевич! – сказал Андрей. – Я задачу упростил! Первое: те, кому за сорок. Второе: те, кто не работают сейчас в институте. Я не думаю, что список будет огромный.

– А они обязательно должны быть среди тех, кто на этой фотографии?

– Не обязательно. Но если кто-то будет, отметьте. Это важно.

– Ну, не знаю… – протянул Жученко неуверенно и посмотрел на часы.

В этот момент Андрею позвонил Лакшин.

– Прошу прощения, – сказал Андрей и выскочил из кабинета в пустой коридор.

– Я кратко, – сказал Лакшин. – Осмотр места убийства закончили. Отдельное дело возбуждать смысла нет. Ты прав – это серия. Тем более брелок этот и осколки зеркала. Похоже, что Фобос твой – действительно маньяк.

– Я же сразу сказал.