По легенде, боги даровали мастеру Кавагучи бессмертие за его выдающиеся способности и, чтобы не смущать умы смертных, перенесли его в одну из горных пещер острова Карафуто (Сахалин). Тому, кто найдет эту пещеру, мастер передаст все свои знания и могущество. Согласно древнему пророчеству, найти его сможет только самый бесстрашный, ловкий и сильный воин и только в каждый тридцать седьмой год новой эры. (После каждого провозглашенного императором девиза начинает отсчитываться новая эпоха. Тридцать седьмой год эпохи Мэйдзи – 1904 год.) А предшествовать ему будет юный отрок – одержимый ками, победитель северных варваров, вещающий пророчества, несущие жизнь и смерть.

Хама верил в эту легенду и рассчитывал найти легендарного мастера на русском Сахалине. Он прикладывает все силы, чтобы убедить высшие правительственные круги в благоприятной ситуации для начала войны. Большая часть русского флота далеко и не успеет прийти на подмогу кораблям в Порт-Артуре и Владивостоке, к тому же у Общества Черного дракона немало агентуры на Дальнем Востоке как среди азиатов, так и среди российских революционеров и ссыльных. Он рассчитывал поднять на Дальнем Востоке мятеж одновременно с началом войны. Хама также предлагал отправить на Сахалин отряд самых искусных «Клинков», чтобы заблаговременно взять остров под свой контроль.

* * *

В богато украшенном здании Общества Черного дракона, известном россиянам как главная контора японской слободы, Такаси Кумеда и Утамаро Токояма ожидали визита самого Ямагаты Хамы, одного из самых видных деятелей этой организации. Слухи о самурае ходили самые разнообразные, и псевдокоммерсант Кумеда слегка волновался в ожидании его. Про Хаму говорили, что он является выходцем из жестокой банды под названием «Восемь чистых».

Таких группировок в Японии еще несколько лет назад насчитывалось немало, но со временем все они были уничтожены или распущены. Но «Восемь чистых» попали в поле зрения тайных служб императора. В этом была немалая заслуга самого Хамы. В отличие от простых бандитов, грабивших и убивавших ради наживы, «Восемь чистых» действовали исключительно против «врагов нации», как правило, против китайцев. Но приписывали им и нападения на слишком либеральных чиновников, по стечению обстоятельств не приглянувшихся высоким чинам из тайных служб. Костяк этой группировки вошел в недавно созданное Общество Черного дракона.

Кумеда не был ревностным патриотом и побаивался их. Личина коммерсанта была лишь прикрытием. В прошлом он был неудачливым актером из разорившегося театра кабуки и еще несколько месяцев назад работал официантом в одном из клубов Токио. Там Кумеду и заметил Хама, оценивший его импозантную внешность.

Узнав, что Кумеда еще в те далекие времена, когда Сахалин был в совместном владении России и Японии, провел там детство и неплохо знает русский язык, разведчик сделал предложение, от которого человек с неудавшейся карьерой просто не мог отказаться. За то, чтобы сыграть роль преуспевающего бизнесмена и осуществить пару несложных операций, пообещали заплатить столько, сколько он не заработал за всю прежнюю жизнь. Ему оплатили уроки актерского мастерства и русского языка, а чтобы его не отвлекали никакие посторонние вещи, ему прислали компаньона – молчаливого и хмурого Утамаро Токояму.

Кумеда практически не общался с ним и воспринимал как своего надсмотрщика. Он полагал, что Токояма был военным, судя по его выправке и неразговорчивости.

Хама задерживался, и Кумеду начала бить мелкая дрожь. Он призвал весь свой актерский талант, чтобы не потерять лицо в присутствии Токоямы. Он попытался сосредоточиться на пышном убранстве здания и рассматривал драконов, которыми были украшены стены. Токояма почувствовал, что его партнер нервничает, и неодобрительно посмотрел на него, нахмурив брови.

Дверь отворилась, и в комнату вошел человек с красивым, но немного болезненным лицом. На вид ему было лет сорок – сорок пять, он был достаточно высокого для японца роста, с широкими плечами и крепкими руками. Тяжелый, пронзительный взгляд Хамы Кумеда не мог спутать ни с каким другим. Этот взгляд как бы придавливал его к земле, и еще в момент первой встречи Кумеда подумал про себя, что с готовностью отдал бы треть обещанных ему средств, чтобы больше никогда не встречаться с этим человеком.

– Кумеда-сан, Токояма-сан, я пришел, чтобы услышать хорошие вести, – глухо произнес Хама, слегка поклонившись.

– Мы спешили, чтобы поскорее принести их вам, Хама-сан, – вежливо, но сдержанно поклонился в ответ Кумеда, краем глаза взглянув на Токояму, который как обычно промолчал, но поклонился чуть усерднее.

– Полагаю, русский дурак оказался так же сговорчив, как я ожидал? – слегка улыбнулся Хама.

– Даже в большей степени, Хама-сан, – не смог скрыть своей радости Кумеда. – Этот инженер с Карафуто оказался таким простодушным, что не выдвинул никаких встречных условий. Я только налил ему саке, а он уже был готов сделать для меня все, что я попрошу, – бывший актер решил слегка приукрасить свой талант убеждения в надежде на похвалу.

– Вы хорошо поработали. Когда эта миссия будет завершена, блистательный сын Аматэрасу, наш великий император, будет доволен нашей работой, – произнес философ, как бы невзначай сделав акцент на слове «нашей».

Мысли Кумеды закружились от блистательных перспектив. Подумать только, сам император узнает о его работе и, может, даже встретится с ним и наградит. Кумеда не был ура-патриотом, но персону императора, как и большинство японцев, считал священной.

«Эх, видел бы меня мой папаша, бедный рыбак. Он всегда ворчал, что не выйдет из меня ничего путного, стану бродягой, а теперь меня наградит сам император. Рано ты сгинул, отец», – думал про себя Кумеда.

Токояма по-прежнему молчал. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Кумеда от нахлынувших чувств перестал сдерживать себя, и Хама не мог не заметить его довольную улыбку.

– Непременно, – добавил он, – микадо будет осведомлен о деятельном участии в операции ваших скромных персон и не оставит без внимания преданную службу родине. Но это произойдет только в случае успеха, мы не позволим себе огорчать императора дурными вестями.

Эти слова привели Кумеду в чувство, и он, словно морок, отбросил видения счастливого будущего – как он, сын рыбака и актер-неудачник, будет награжден на приеме у императора и удостоится от микадо личной похвалы.

– У вас было еще одно задание. Вы привезли с собой карты, о которых мы говорили?

– Разумеется. Ваши люди сработали очень хорошо и оставили их в условленном месте, как и договаривались. Никаких проблем у нас не возникло, – Кумеда протянул руку к Токояме, в сумке которого лежали карты. Тот, вместо того чтобы передать их напарнику, молча достал карты из сумки и отдал Хаме.

– Очень хорошо, господа! Ваше вознаграждение вы получите после успешного окончания операции. Микадо не может позволить себе сорить деньгами на неудачные проекты, в то время как все финансы страны направлены на перевооружение армии. – В руках Хамы появился пухлый конверт: – Вот средства на выполнение вашей следующей операции. Здесь немного меньше, чем я рассчитывал получить на эту работу. Карафуто находится близко к нашим берегам, и агентурная работа там проходит по более низкой категории. Наше ведомство не может тратить на остров такие же суммы, какими располагает Мотодзиро-сан для работы с русскими революционерами в Женеве и Стокгольме. Но этого вам хватит.