Меня пугают эти слова, глубоко проникнув в сознание. Неужели Макс на самом деле, лишь случайно избежал этой участи? Участи покоиться где- нибудь в одной из этих могил. Меня начинает мутить и лицо мое выражает такую гамму чувств, что Никита закусывает губу. Мне так сложно осознавать это, так тяжело...

— Я видел его сегодня. Он, однозначно будет жить. —Похоже на попытку меня успокоить, лишить злых фантазий, что обжигают мое сознание. — Подержи.

Очевидно, его левая рука действительно сильно пострадала. Он не может совершить ритуал сожжения сам. Мне ничего не остается, кроме как принять машинописные листы из его руки. Все это время, он оценивающе смотрит на меня, словно ждет, что я остановлю его.

Чиркнула зажигалка и краешек бумаги взвился пламенем, унося меня в те самые страшные воспоминания, когда я стояла так же перед Владом...с отчаяньем твердя слово, "да".

Напряженно смотрим на друг друга сквозь пламя огня, пытаясь смириться с безысходностью, беспомощно запутавшись в действительности. Решаем один ребус на двоих и тонем в массе неправильных комбинаций. Меня манит в глубину его ледяных глаз, как в наказание. Но так сложно понять, что выражает его взгляд.

Почувствовав жар в пальцах, я размыкаю их, бумага взлетает, делает невероятный кульбит и падает слева от нас в снег. Огонь, сначало разочарованно тухнет, но вдруг разрастается сильнее, пытаясь сожрать то, что еще не успел. Почему с такой же легкостью невозможно сжечь всю боль, всю растерянность, весь стыд?

— Думаю, настало время говорить правду. У нас нет шансов начать все сначала,— хрипло говорит он, не прерывая зрительного контакта, — и у нас нет шансов оставить все как есть. Мы можем лишь смириться с тем, что все будет по другому. Но как, это, по-другому, если брать за основу то, что долбаное долгое время мы считали себя братом и сестрой?

Я проглатываю тяжелый колючий ком и кажется морщусь.. мне так хочется, что бы все эти задачи, за нас обоих, решил он. А Никита вдруг отступает на несколько шагов и каким -то странным, резким движением засовывает ладонь в карман куртки.

— Если ты готова, что-то изменить между нами, тебе придется подойти ближе...

Распахнув веки, сжавшись, словно вот- вот получу нокаут, смотрю на него из под спадающей на глаза челки, пытаясь обмозговать предложение. И не могу сделать и шага, словно между нами битое стекло.

— И что это изменит? — Спрашиваю замершими губами, больше из -за того, что хочу дать себе время, понять чего же от меня ждут...разобраться в сложном. Жгут растерянности стянул горло.

— Тогда и увидим.

Похоже, он издевается, в той самой своей манере. Саркастичная полуулыбка держится на его губах, а глаза серьезны. И этот диссонанс ставит в тупик. Да, сейчас он слегка высокомерен и это тормозит меня. Кажется, любое мое неосторожное слово, кажется, раскройся я сейчас, он взорвется искренним смехом и скажет: уймись, сестренка, тебе это так не идет.

— Хотелось бы. Но может и нет... я ведь склонна скрывать некоторые вещи...

Никита приподнимает брови и сводит губы в прямую линию. Я вижу как странно горит его взгляд и это напоминает мне все те минуты, которые меня вдоволь ошарашивали.

— Ну так откройся. Распахни двери своих желаний. Иначе я не смогу их осознать. Ты так не думаешь?

Желаний... Мороз пробрался под куртку и я вдруг понимаю, что он не зря затеял весь этот разговор на улице, посреди пустоши, а не в уютном теплом салоне машины. Да, он прав, подобные решения нужно принимать на холодную голову.

—Хорошо..,— сдерживая дрожь во всем теле и, запрокинув подбородок, словно это поможет мне обрести смелость, делаю первый неосознанный шаг, тут же замечая, как дернулась его скула. Торможу.

— Ну!— Нет, он не торопит меня. Наоборот, заставляет одуматься. Может в самом деле стоит посмотреть на эту ситуацию с другой стороны? Зачем я делаю эти тяжелые шаги, что хочу получить? что получу в итоге?

— Ты хочешь понять насколько я безумна?

— Я хочу просто понять. Не лишай меня этого шанса.

Его ответ ничего не объясняет, и мне так хочется поскорее покончить с тягостным ожиданием, которое грузом воздействует на отяжелевшие ноги. Я сжимаю губы и делаю еще один шаг. Холод уже не чувствуется, я полностью поглощена процессом, ощущая лишь растерянность и отчаянье.

Нас разделяет всего один шаг. Если бы он не смотрел на меня так неприветливо, было бы легче. Возможно, я делаю что - то неправильное.. Возможно, я зря обнажаю ту часть себя, которую так долго скрывала, не признавая. И Я не знаю, что последует за этим последним шагом. Боюсь. Боюсь совершить ошибку. Будет ли шанс, вернуться назад, если вдруг окажется, что не этого я хотела. Столь долгое время знать человека, любить. Но что будет, если я разочаруюсь, получив то, что хочу? Разве в своих чувствах к  Максиму я не разочаровалась? Разве не разочаровалась в своей подруге? И Что будет если на новом этапе отношений разочаруется он? Будет ли возможность оставить все как прежде? Вернуться к точке, у которой мы сейчас застыли?

Такое напряжение внутри меня, что хочется взвыть.

Что выражает сейчас мое лицо? Растерянность или страх? Возможно, и то и другое и еще смущение. Я словно приросла к земле. И помощи ждать неоткуда. И в этот самый момент в сознании вспыхивает образ Влада. То, как он стоит посреди своей гостиной и смотрит на меня с толикой победы.." думаешь, он всецело принадлежит тебе? Думаешь ему легко?". Парализовало. Я ведь совсем не знаю чего хочет он, человек который застыл напротив.

Глаза покалывает и слезы пеленой застилают глаза, еле сдерживаю всхлип, сжав ладони так, что побелели костяшки. Трудно мириться, с тем, что я труслива. И так свыклась с болью, которая разрывает изнутри, что даже не замечаю, как лечу в пропасть. Что-то невозможно твердое бьет мне в грудь, и лишь спустя миг, я нахожу себя в теплых объятиях Никиты, который так резко захватил меня в свой плен, что у меня выбило дух. Преграда сбита и я тут же сотрясаюсь в рыданиях.

Он крепко сжимает меня, ограждая от холодного морозного воздуха, я упираюсь носом в ворот его джемпера, царапая висок о его заросший подбородок. Сквозь слезы смотрю в ночь, скользя безжизненным взглядом по заснеженному полю, скрючиваю пальцы своих ладоней на его спине, вонзаю кончики в толстую ткань его куртки, в