Интересно, как это испанцы нас так быстро нашли? Следовали указанию бригадира: «Первый поворот направо от „Фольсвагена-пассата“ и далее в лес»? Или у них имелся продвинутый пеленгатор, а у бандитов радиомаячок? Или маячок был у нас в машине? Или они обнаружили нас по мобильникам через систему GPS?

Все эти догадки возникли у меня в голове одновременно, мелькнули и пропали. Не они были важными сейчас, а то, как дальше пойдут наши отношения с Орденом Алькантара.

За моей спиной Слава выщелкнул обойму отобранного у бандита «макарова», проверил остаток патронов, хмыкнул и загнал назад. Изготовленный к бою пистолет-пулемёт «Скорпион» грелся у него под курткой.

Из «Рено» выскочил Хорхе Эррара и в недоумении огляделся. Он явно рассчитывал на большее количество встречающих. Следом за ним из машины вылезли ещё трое незнакомых мне крепких смуглых парней. То были рыцари. Не бутафорские Элтон Джон и Пол Маккартни, рыцари honoris causa [13], а настоящие, готовые к битве во славу Святой Церкви и своего господина.

Мы двинулись навстречу. Я держал руки на виду, чтобы испанцы не подумали худого, но реакция Эррары оказалась непредсказуемой. Едва взгляд комтура остановился на моей руке, украшенной перстнём и браслетом, кабальеро словно током ударило.

— Chinga tu madre! [14] — вымолвил он и заорал: — Fuego! [15]

Перевода тут не требовалось. Если первая звучная фраза выглядела как ругательство, искренняя эмоциональная реакция, то вторая была командой, подозрительно напоминавшая английское «fuel» — топливо или немецкое «feuer» — огонь. Немецкий я не учил, но какой мальчишка, выросший на фильмах про войну, не знает слово «фойер»!

Смысл до меня дошёл мгновенно.

«Ганс, фойер!»

Ум ещё удивлялся странному поведению Эррары, а тело уже падало на землю, занимая позицию для стрельбы лёжа. ТТ как-то сам оказался у меня в руке. Слава тоже правильно понял команду и открыл огонь на бегу, обеими руками удерживая плюющийся пламенем «Скорпион». Испанский боец, ринувшийся наперерез, закрыл собой Эррару и тут же свалился, сбитый пулями. Комтур мудро залёг, укрывшись за тело, и принялся вытаскивать из-за пазухи пистолет. Остальные рыцари тоже схватились за оружие, боязливо присев на корточки. Афганец прижал их хаотичным огнём. Он как-то странно скакал боком на полусогнутых ногах, держа вытянутые руки на уровне плеч. Слава был уже на полпути к «Мазде», за которой мог укрыться, когда Эррара наконец выставил из-за трупа неимоверно гигантскую пушку.

Я нажал на спусковой крючок.

Эррара поспешно пригнул голову.

На мгновение обезвредив противника, я выстрелил в сторону другого рыцаря, но тоже не попал. После третьего выстрела затворная планка отскочила назад, да так и осталась! У меня закончились патроны.

Я лежал на хвойной подстилке, огромный на гладком поле, и не было поблизости дерева, чтобы откатиться и спрятаться. Рыться в кармане в поисках запасной обоймы и тягать её уже не имело смысла. Времени не осталось — меня сейчас убьют.

В воздухе мелькнула тёмная точка и врезалась в голову засевшего у водительской двери испанца. Я ткнулся лицом в землю. Грохнул взрыв. Прошуршали осколки.

Сзади захлопали пистолетные выстрелы.

Я был жив. Подняв глаза, увидел быстро бегущих по дороге Эррару и уцелевшего рыцаря. Прыти испанцев позавидовал бы сарацинский скакун. Должно быть, Орден Алькантара уделял большое внимание физической подготовке братьев, не обходя стороной командный состав.

— Сука «макар», не попасть ни хрена! — Слава подскочил ко мне. — Ты-то чё остановился?

— Патроны кончились.

Я поменял обойму. Когда тебя не пытаются убить, это делается легко и гладко.

— Пошли, посмотрим, чё там с этими… кабальеро.

— Айда, приколемся!

Рыцарь, за которым прятался Эррара, словил немало пуль и уже кончился. Другой, попавший под гранату, превратился в жуткую тушу. Одежду с него сорвало взрывом, какие-то лохмотья болтались у бёдер — ремень выдержал. Головы не было, вместо шеи зияла красная яма с торчащей прямо из плеч трубкой трахеи и огрызком хребта. Плечи также искромсало, особенно левое, осколки стесали его ниже ключицы.

— Эк его обскубало, — крякнул Слава.

— Бывает такое, если попасть как следует.

«Рено-канго» тоже досталось немало. Стекла с левой стороны вылетели и рассыпались белым крошевом по сиденьям. Краску исполосовало осколками. Дверца криво висела на нижней петле. Колёса, как ни странно, уцелели.

— Кажется, зарплату нам не дадут, — заметил я.

Мы заржали, как адские жеребцы.

— Боюсь, расчёт с нами хотели произвести свинцом, а не золотом, — мои опасения относительно злонамеренных посланцев цивилизованного мира оправдались полностью, о чём я в двух словах поведал корефану.

— Во, гад, карлик дёрганный! — возмутился афганец. — Кабальеро сучий! Мне он сразу не понравился. Чё теперь будем делать, Ильюха?

— Жить своей жизнью. Думать своей головой. Золото у нас, а кому его сбыть я найду. Поехали, Слава, надо уносить ноги, пока нас ещё кто-нибудь не навестил.

— Да, нашумели мы сильно.

Политый бензином микроавтобус сгорел вместе с трупами пацанов и нашими отпечатками пальцев. «Фольксваген-гольф-кантри» ускакал по просёлочной дороге подальше от мясной поляны. Мы забились в самую глушь новгородского леса, удачно укрыли машину за островком молодого березняка и встали на днёвку. Замысел был переждать тревогу и милицейские патрули на трассе, возможно, остаться тут до утра. Завтра буча уляжется, тогда можно будет возвращаться в город без дотошных обысков на каждом посту автоинспекции.

Заглушив мотор, мы достали из багажника ящик и монтировку. Не терпелось посмотреть на добычу. Даже если нас поймают завтра на трассе, расставаться с сокровищем, не увидев его, будет ужасно огорчительно и несправедливо.

Впрочем, мы были теми людьми, которые творят справедливость своими руками.

Слава уже отработанным движением крутнул в дужке ломик и сорвал замок. Крышка слегка приподнялась. Ящик был набит под завязку.

— Ого! — сказал Слава. — А духи-то накопили добра!

Мы жадно впились в доставшееся богатство, выгребая его на расстеленные куртки. Кажется, исмаилиты не брезговали ничем, скупая и краденное, и выморочное, лишь бы золотое.

Большую часть ящика занимали полиэтиленовые кульки, в которые были завёрнуты плотно слежавшиеся комья цепочек. Некоторые с бирками. Иногда среди цепей попадались кольца и женские перстеньки, изредка с камешками, но зачастую без них. Похоже, что на исмаилитов работал не один десяток скупочных ларьков. Там камни обычно выковыривают из оправы, чтобы взвесить и оценить чистое золото.

— Сколько здесь разных цацок! — Слава повертел в руках увесистый колтун благородного металла с четыре кулака величиной. — Ну-ка!