– Ух! – выдохнули северяне, разгоняя кнорр.

С третьего раза «Рататоск» выехал на плотный песок. Близняшки тут же подставили каток.

– Навались!

Дюжина мужиков напряглась, выталкивая корабль.

– И… раз! И… два!

– Ух!

Скрипя песком, киль прокрутил каток, кнорр навис над пляжем мокрым носом, с которого капала вода. И еще один каток загрюкал.

Теперь одна команда, побольше числом, тянула суд но за канаты, а та, которая поменьше, удерживала «Рататоск» в равновесии, следя за тем, чтобы кнорр не опрокинулся набок.

«Тянем-потянем… – вертелось в голове у Кости. – Тянем-потянем… Вытянули репку!»

Викинги и варяги, тяжело дыша и утирая пот, собрались вокруг кнорра. Тот стоял на ровном киле, подпертый веслами.

– Фу-у… – выдохнул Бородин, массируя бицепсы. – Вот же ж бегемотина!

– Да уж…

Костя обернулся в сторону степи. Отлогий берег, песчаный, усыпанный галькой и ракушками, тянулся далеко, а в ширину раздавался шагов на тридцать, задираясь невысоким, в рост человека, обрывчиком, по кромке которого курчавилась трава. Туда, сверкая голыми задницами, устремились Линду с Лютом. Поднявшись по промоине, дозорные канули в высокую траву. Злаки шли разливами, махая метелками под порывами ветра.

И тишина…

Непр, Айфор. 5 июля 871 года

– Отдышались? – буркнул Беловолосый. – Тогда поехали. Близняшки, Роскви и Эваранди! Будете таскать катки. Свенельд, Бьёрн, Эйрик и ты, Лидул, смените их через тысячу шагов. Хвитсерк, оттащи весла во-он до того бугра – и назад. Все. Взялись!

Команда схватилась за борта, а Хвитсерк быстренько собрал весла. Оттащить всю охапку разом он бы не смог, справился в два захода и присоединился к «держателям и толкателям».

Толкать кнорр, одновременно удерживая его, было куда легче, чем вытаскивать из реки, но сил это физическое упражнение отнимало изрядно. Напрягалось все тело – ноги с усилием семенили, а руки, плечи, спина, пресс тужились, толкая массивный корабельный корпус, не позволяя ему завалиться при этом.

– Пихай!

– Дай я перехвачусь… Ух!

– Ух!

– Упрись, Коротыш!

– А я что делаю?

– Лапами песок загребаешь!

– Не болтать! Толкать!

– Ух!

– Рыбарь, ты бы сместился чуть… Во! А то мне упереться некуда…

– Близняшки, не спать!

Костя с Валерием тоже подхватили каток и потащили его, перебегая вдоль левого борта, чтобы не сталкиваться с двойняшками, таскавшими «колеса» справа.

Форштевень медленно, толчками, наезжал, грозя раздавить Плюща. Расплющить.

– Ставим? – нетерпеливо спросил Бородин.

– Погоди… Давай!

Разом сунув каток под киль, они убедились, что тот прокручивается, продвигает корабль, и побежали за следующим. А уже подоспели Вагн с Хаддом.

Корма отдалилась, киль съехал с последнего катка.

– Хватай!

Подцепив увесистый обрубок, смахивавший на грубую катушку, Эваранди с Роскви потащили его к носу.

– Суй!

– Сую! Разом! Оп!

– Готово!

И за новой…

Пока кнорр отволокли за тысячу шагов, Костя до того набегался, что дышал запалено, как собака, только что язык не свесил.

– Смена! Подпорки!

Пока одни держали, другие живо подхватили весла, подпирая «Рататоск». А справа ревел и грохотал Айфор. Вода на грядах и лавах металась, разбиваясь о скалы, острые как клинок. Поземкой стелилась водяная пыль, среди камней кружили водовороты.

– Передохнём!

Костя рухнул на песок. Сердце колотилось, легкие разрывались, и уже ничего не хотелось. Миклагард… Константинополь…

Да хоть Царьград! По фигу…

– Попейте, – велел Хродгейр, первым подавая пример.

Отхлебнув тепловатой водицы из бурдюка, Костя отдышался и даже почувствовал прилив сил.

Йодур встал, потянулся – чудовищные мышцы взбугрились – и выдохнул:

– Пошли!

Теперь Эваранди, плечом удерживая кнорр, ступал, зарываясь в песок, толкал, пихал корабль.

Десять шагов. Сто шагов. Девятьсот девяносто девять… Тысяча… Что?

– Подпорки! Передохнём… Как дыхалку уймете, всем одеться, обуться, брони вздеть и быть при оружии.

На подгибавшихся ногах Костя сходил к реке и обмыл лицо, руки, шею. Полегчало. Но отдых был недолог…

– Взялись!

* * *

После пятой тысячи шагов Хродгейр дал всем отдохнуть подольше. Посидели, полежали, водички попили.

Волочить кнорр в кольчуге весом с полпуда было куда труднее, чем голым, но удобства стоило отставить – рядом со степью надо всегда помнить о смерти.

Беловолосый уже хотел было отмашку дать, как вдруг раздался резкий свист – это дозорные предупреждали о приближении печенегов.

– Все за кнорр! – гаркнул Хродгейр. – Подпереть не забудьте!

Уперев весла в плотный, слежавшийся песок, команда укрепила корабль и скрылась за ним.

Через обрыв перекатился Линду, дважды подняв обе руки – отряд кочевников насчитывал двадцать сабель. Вскоре появился и Лют.

Оба лучника бежали голышом, напоминая сильно повзрослевших купидонов.

– Дротики, копья разобрать! – процедил Йодур. – Кто с луками – бить прицельно! За кем будет первый удар, за тем и победа.

И вот они появились – печенеги. На невзрачных степных лошадках, коротконогих и мохнатых, привычных добывать траву из-под снега, кочевники не особенно испугали Костю.

Вся сила печенегов – в их числе. Двадцать всадников – возможно, это личная дружина какого-нибудь бека, хевдинга по-северному. Он рыщет по степи, ближе к реке, ибо ценит всякие заморские цацки, которые из Кустантиниды везут румы[57].

Однако нельзя презирать врага только за то, что он пьет кумыс, а не скир. Если викинги или варяги – лучшая в мире тяжелая пехота, то легкая кавалерия номер один – это печенеги.

С воем и улюлюканьем «эскадрон» вылетел из устья неприметного овражка. Две стрелы, пущенные сгоряча, угодили в борт корабля.

Экипаж тут же ответил – дротики и копья полетели навстречу конникам. Те, что были пущены руками Хродгейра, Свенельда и Йодура, поразили трех всадников насмерть, пробивая кожаные панцири, остальные только ранили или вовсе летели мимо.