позавтракав, Филипп с нетерпением отправился на поиски дома незнакомки, пока помнил детали ночной встречи. Нашёл без особого труда – его будто вела туда неведомая сила. Вот дубовая дверь с бронзовыми накладками! Он устроился под чахлой акацией на другой стороне улицы, не зная, как поступить дальше. В этот час прохожих не наблюдалось – наверно, все отсыпались. Оставалось одно – ждать, наблюдая за входной дверью, пока кто-либо не появится…

Время шло. Никому не было дела до молодого человека, который уже начал отчаиваться в благоприятном исходе своей засады. Как вдруг дверь неожиданно приоткрылась, и на выходе появилась… служанка хозяйки дома. На смазливом лице её играла улыбка. Она направилась к Филиппу.

– Если молодой человек желает знать имя моей хозяйки, – начала она, приблизившись к нему почти вплотную, – тогда я скажу, что её зовут Димиана («Укротительница»), и она вдова. Теперь скажи своё имя и чего ты хочешь от неё?

Вопросы служанки застали Филиппа врасплох: он смутился, затем, справившись с волнением, ответил с достоинством:

– Я Филипп, сын македонского царя Аминты. Живу в доме полководца Эпаминонда. Недавно на улице я увидел женщину, которая спешила на рынок; так вот, она поразила меня красотой, но не осмелился познакомиться с ней. А сегодня ночью я встретил её.

Служанка, видимо удовлетворенная ответом, развернулась и, взметнув краем пеплоса, скрылась в доме.

– Ожидай! – на ходу крикнула она.

Время показалось Филиппу вечностью! Сердце гулко стучало, будто в тамбурин били. Он увидел служанку.

– Моя хозяйка ждёт тебя, царский сын Филипп, завтра к ужину. Она горит желанием услышать твою историю. Приходи один.

Домой Филипп летел, словно Беллерофонт, оседлавший крылатого Пегаса. В таком состоянии пребывал ночь и весь следующий день. О предстоящем свидании он рассказал Фрасилу, друг одобрил. А когда солнце приготовилось укрыться за вершинами ближайших холмов, Филипп был рядом с заветной дверью.

Постучал массивным кольцом, торчащим в пасти бронзового льва. Выглянул седовласый раб, пригласил кивком головы. Прошли узкий полутёмный коридор с кухонными запахами, после которого Филипп оказался во внутреннем дворе, показавшемся определённо обжитым местом. На небольшом пространстве здесь располагался неглубокий бассейн, выложенный бутовым камнем. К воде подступали высокие клумбы с яркими цветами. Парочка плодовых деревьев росла поодаль, дополняя живописную картину уютного жилья. В воздухе стоял аромат тщательно ухоженного сада. По всему было видно, хозяйка дорожила этим уголком своего досуга.

Филипп увидел её полулежащей на качелях, закреплённых на двух вкопанных брёвнах. Рядом беседка, увитая густыми прядями вечнозеленого плюща. Хозяйка дома призывно замахала рукой.

Юношу только сейчас осенило – перед ним гетера, женщина для любовных утех и досуга женатых мужчин! Подойдя ближе, он рассмотрел её лицо: она была не так молода, как он себе представлял, но выглядела безукоризненно, словно сама Афродита.

В Греции гетерой называли незамужнюю женщину, безупречно владеющую сложным искусством эротического обольщения мужчин, готовых платить огромные деньги за общение с ними. Жёны эллинов проводили полузакрытую жизнь в стенах собственного дома, в гинекее, в заботах о детях, муже и хозяйстве, когда их мужья традиционно позволяли себе проводить время с красивыми женщинами. Большинство находили радость общения с продажными «жрицами любви», проститутками разного уровня, а некоторые мужчины, из богачей, покупали любовь у высокопрофессиональных гетер, которые нередко становились их подругами и возлюбленными – без ущерба для семейного счастья. Сами гетеры вели свободный и, главное, независимый образ жизни. Кто-то из них умудрялся даже выходить замуж, причём по любви, поскольку такие предложения поступали от постоянных любовников. Но в большинстве своём опытные гетеры предпочитали унылому замужеству реальную возможность владеть сердцами, а главное, кошельками влюбленных в них без памяти мужчин.

Итак, Димиана была гетерой! Это обстоятельство немного успокоило Филиппа, но он всё равно не знал, как вести себя дальше. Платить деньги, какие обычно брали за свои услуги гетеры, он не мог – таковых у него просто не было. Но поскольку вдова сама проявила инициативу, пригласила Филиппа на ужин, ему ничего не оставалось делать, как плыть по течению счастливого обстоятельства. А Димиана, по-женски разобравшись в душевном состоянии молодого человека, отвлекла его пустячными вопросами:

– Ты легко нашёл дорогу к моему дому, царский сын Филипп? Или спрашивал у всех прохожих, где живёт Димиана?

Юноша увидел устремлённые на него удивительные глаза – жёлтые с загадочным золотистым оттенком, какие бывают, он слышал, у кошек Изиды. Справившись с собой, ответил с лёгкой улыбкой:

– Уважаемая Димиана, этой ночью я хорошо запомнил дорогу к тебе. Не ошибусь, если надумаешь пригласить в другой раз.

Женщина залилась чистым, звонким смехом:

– Ты только пришёл и не знаешь, чем сегодняшняя встреча наша закончится, а уже загадываешь следующий визит. К чему такая спешка? – Она ободряюще улыбнулась. – Тебе понравился мой сад?

Гетера обвела рукой пространство перед собой и, не ожидая ответа, произнесла:

– Я склонна следовать словам мудрецов, которые говорят, что сад – это место, где, добиваясь великолепия и порядка, возделывается сознание и находят большое удовольствие в малом. Когда я вижу свои деревья, срываю чудесные плоды, вдыхаю аромат благоухающих цветов, то чувствую себя вполне счастливой. Потому что каждое растение в саду есть повторение божественных звёзд на земле.

Она озорно глянула на Филиппа, видимо, подбадривая его быть смелее – он всё ещё не определился, как вести себя в необычной для него ситуации.

– Выбирать, какой цветок в саду тебе более любим, всё равно что выбирать милого друга в своём окружении. Висячие сады Семирамиды, где она принимала любовников, – это ли не подтверждение моих слов?

Гетера жеманно потянулась, обозначив сквозь тонкую ткань пеплоса великолепную грудь, словно пару спелых сочных яблок. Неожиданно она предложила голосом, не терпящим возражений:

– Ну-ка, Филипп, расскажи о себе. Потом я. Надо же нам познакомиться!

Филиппу ничего не оставалось, как рассказать о детских годах в Пелле, об отце – царе и полководце, и скромной жизни заложника в Фивах. Разговор был ему не очень приятен, но Димиана восприняла его откровение правильно, без унизительной для него жалости. Затем он услышал историю молодой вдовы: муж погиб в сражении со спартанцами на Пелопоннесе. Его прах развеян вместе с погребальным пеплом других фивян, погибших вдали. С тех пор в дни поминовения мёртвых Димиана приходит в Фивах к каменному кенотафу, пустой гробнице, чтобы навестить супруга.

Муж оставил неплохое состояние – дом, десяток рабов, которые работают в поле. Есть неплохой виноградник и рощица оливковых деревьев. Друзей у неё нет, воздыхателей хватает, это трудно скрыть хорошенькой вдове… От неё Филиппу узнал, что мужчин она принимает не всегда, только когда сама