Стараясь дышать ровно, она потянула руку, желая освободиться. Мгновение они боролись, но потом он резко опустил ее и улыбнулся. Хелен смотрела на него и изумлялась — а ведь она совсем его не знала. Она повернулась и вышла из гостиной.

Она почти бежала по ступенькам. И лишь забравшись в тесное пространство портшеза, позволила себе расслабиться. Ее трясло. Господи, что же это? Если она может увидеть детей только после того, как вернется к Листеру, то, как ей противостоять ему? Она не сможет. Нет.

Если ей придется выбирать между гордостью и детьми, она должна наступить на свою гордость.

— Мама, — прошептала Абигайль.

Она стояла в доме герцога, в старой детской, и смотрела на сбегающую по ступенькам леди, очень похожую на мать. Мужчины подняли портшез, в который она села, и вскоре скрылись за углом.

Абигайль и дальше стояла, глядя в окно.

Наверное, это не мама. Отсюда до дороги было довольно далеко, и решетка на окне не позволяла ей рассмотреть получше, но она надеялась, что это мама. О, как она надеялась!

Абигайль с неохотой отвернулась от окна. Герцог привел их в свой дом, потому что его семья уехала на отдых. Он поместил их в душную детскую комнату и приставил к ним мистера Уиггинса и горничную. Девушка была лучше, чем мистер Уиггинс, потому что она в основном дремала в углу. Мистер Уиггинс тоже часто выглядел сонным, но он постоянно дразнил их. Он уже довел сегодня Джейми до слез и криков.

Сейчас мистер Уиггинс ушел, а девушка клевала носом в углу. Джейми заснул в кресле рядом. Снова. Он засыпал довольно часто, а когда его будили, плакал. Даже огромное количество солдатиков не интересовало его. Ночью Абигайль слышала, как он зовет маму, и не знала, что делать. Может, попытаться сбежать вместе с Джейми? Но куда они пойдут? И если…

Дверь детской открылась, и вошел герцог. Горничная вскочила и поклонилась. Герцог не обратил на нее внимания.

Он смотрел на Абигайль.

— Я пришел посмотреть, как вы устроились, моя дорогая.

Абигайль кивнула. Она не знала, что еще делать. Ей было трудно говорить с герцогом с тех пор, как он увез их из Шотландии. Он никогда не бил ее или Джейми, но что-то в нем заставляло ее нервничать.

Он слегка нахмурился, не грозно, но ей все же казалось, что он раздражен.

— Ты ведь знаешь, кто я?

— Герцог Листер.

Абигайль вспомнила о поклоне, которым она должна была его встретить.

— Да, да. — Герцог нетерпеливо помахал рукой. — Я имею в виду, кто я тебе.

— Вы мой отец, — прошептала Абигайль.

— Очень хорошо. — Герцог послал ей улыбку. — Ты славная маленькая куколка, ты знаешь об этом?

Абигайль не знала, что на это ответить, и промолчала.

Герцог прошел к полке, на которой в ряд сидели куклы.

— Да, я твой отец. Я заботился о тебе всю твою жизнь. Кормил тебя, одевал. Дал твоей матери дом, в котором вы жили. — Он взял одну из кукол, повертел в руке и поставил на место. — Тебе нравился, дом, где вы жили с мамой, не так ли?

Герцог повернулся и посмотрел на нее с тем же выражением лица, с которым изучал куклу.

— Нравится?

— Да, ваша светлость.

По его лицу снова скользнула улыбка.

— Значит, ты будешь, счастлива, когда ты, твой брат и ваша мать вернетесь в этот дом.

Он повернулся к двери. Наверно, он завершил разговор с ней. Но тут он увидел Джейми, заснувшего в кресле. Он остановился и нахмурился.

— Почему мальчик спит в это время? — спросил он у горничной.

— Не знаю, ваша светлость.

Она поспешила растолкать Джейми. Джейми сел, его волосы растрепались, на покрасневшей щеке отпечаталась обивка кресла.

— Хорошо, — сказал герцог. — Мальчики не должны спать днем. Проследите, чтобы он не засыпал до вечера.

— Да, ваша светлость, — прошептала горничная.

Герцог кивнул и пошел к двери.

— До свидания, дети. Если вы будете хорошо себя вести, я приду к вам еще.

И он ушел.

Абигайль подошла к Джейми. Он готов был вот-вот расплакаться.

— Я хочу к маме.

— Я знаю, милый, — прошептала Абигайль. — Я знаю. Но мы должны быть терпеливыми, мама придет к нам.

Она прижала Джейми к груди и покачала его, чтобы успокоить. Герцог был не прав. Она не хотела возвращаться в их лондонский дом. Она хотела вернуться в Шотландию. Чтобы помогать маме, отмывать грязный замок сэра Алистэра, чтобы ходить с ним на прогулки, наблюдать за барсуками и удить рыбу в чистой голубой реке. Она хотела, чтобы все они вернулись в замок и жили там вместе.

И она очень боялась, что не увидит больше замок Грейвз и сэра Алистэра.

Говорящий Правду взглянул на небо и увидел, что на луну наползают облака. Он помнил, что говорила принцесса Симпатия: чародей бессилен, только пока на него падает лунный свет. Едва воин повернулся, чтобы броситься бежать в долину, как появилась летучая мышь. Когда облака скрыли луну, перед ним снова явился чародей, могущественный и разъяренный.

— Что ты сделал? — прогремел он. — Зачем ты освободил Симпатию? Теперь ты останешься здесь вместо нее и улетевших птиц. Тебе все равно не догнать ее. Я заколдую тебя, так что ты потерял ее навсегда.

К тому времени как Алистэр вернулся в гостиницу, уже стемнело. Его преследователь старался не отставать от кареты, но когда они добрались до гостиницы, его место занял другой человек. Однако Алистэра в этот момент заботило совсем другое. Он хотел побыстрее оказаться в комнате, которую делил с Хелен, укрыться от взглядов, неизменно провожающих его, и спокойно поужинать.

Он просто хотел отдохнуть.

Но как только он вошел в комнату, сразу почувствовал напряжение. Он на мгновение остановился в двери и посмотрел на Хелен. Она нервно ходила от окна к кровати и была явно чем-то взволнована.

— Я подумал, что закажу простой ужин, и мы поедим здесь, наверху, — сказал Алистэр, подходя к умывальнику. Он налил немного воды в таз. — Ты согласна, здесь поесть? — Он умыл лицо и повернулся к Хелен.

— Думаю, да.

Алистэр промокнул лицо полотенцем.

— Чем ты занималась днем?

— О, ничем особенным. — Густой румянец залил ее щеки, шею и грудь. Она выглядела премило, но она лгала.

Алистэр подошел к ней и спросил:

— Ты выходила?

Хелен захлопала ресницами.

И он внезапно и неотвратимо понял.

— Ты виделась с Листером.

Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.