Вашему Величеству, что обычаи и нравы горцев, их образ жизни, крепкая дружба и приверженность тем, кто принадлежит к одному с ними имени, племени или фамилии, их слепое и рабское подчинение приказаниям их предводителей и вождей и незначительное уважение, оказываемое ими законам королевства, в равной мере до и после унии, верно изложены в докладе лорда Ловэта, как и другие обстоятельства, изложенные в указанной бумаге, которую Ваше Величество милостиво указали вложить в мои руки для внимательного рассмотрения и изучения»[502].

Кроме того, это предварительное заключение генерала Уэйда вновь подтверждает, что формирование видения правительством ситуации в Горной Стране в значительной мере определялось местными агентами и информаторами. И к этому весьма показательному и характерному факту, важному с точки зрения выявления и анализа механизмов принятия решений по «Хайлендской проблеме», необходимо подходить взвешенно и осторожно.

Между тем в том, что касается общей теории военного искусства применительно к «Горной войне», об этом правительству в Лондоне поведал лорд Грэндж: «Часто отмечалось, что армия горцев едва ли пригодна для чего-либо большего, нежели стычка. И как это бывало в разное время, в особенности в армии Монтроза во время гражданской войны в дни Карла I: победившие или побежденные, они занимались грабежом и убегали в свои горы с тем, что захватили. В этом отступлении в поисках безопасности они, даже побежденные, не разгромлены полностью и могут длительное время вести вид сухопутной пиратской войны [Piratical War by Land], или, выражаясь точнее, войны партизанских отрядов [War of Partizan Parties]»[503].

Интересно, что лорд Грэндж в этой мастерской этнографической зарисовке соединил, как правило, весьма удаленные друг от друга жанры военного трактата и памфлета. Прославленный маршал Франции Мориц Саксонский в «Размышлениях о военном искусстве», написанных в 1732 г. и опубликованных (в том числе на английском языке) в 1757 г., в одной из глав специально остановился на стратегии и тактике партизанских действий в горах, утверждая, что «отважный партизан с тремя-четырьмя сотнями человек наведет ужасающий беспорядок в войсках и даже сможет атаковать армию»[504].

В отличие от его других более оригинальных идей, «война в горах» графа де Сакса содержала тривиальные выводы. Однако именно их заурядный характер и представляет в данном случае особый интерес, позволяя утверждать, что «война партизанских отрядов» в Хайленде представляла собой утверждавшуюся в языке военных теоретиков фигуру речи культурного перевода местных особенностей военного дела, заимствованную лордом Грэнджем из современного ему языка европейской военной науки.

Понятием «партизанская война» в XVIII в., как известно, обозначали самостоятельные действия отдельных легких отрядов, носивших французское название «partie» (часть, отряд), откуда и обозначения «партизан», «партизанская война». Тогда же получило хождение другое известное обозначение партизанской войны — «малая война» (фр. petite guerre, нем. Kleinkrieg), термин, обозначавший особую форму ведения боевых действий, при которой малые подвижные отряды нападают на коммуникации, магазины, небольшие укрепленные пункты, транспортные колонны противника и т. д., избегая столкновения с крупными воинскими частями.

Так, командующий королевскими войсками в Шотландии в 1716–1724 гг. генерал Джордж Карпентер, едва вступив в эту должность, употребил понятие «малая война» («petite Guerre»), характеризуя военно-политическую ситуацию в Горной Стране[505]. Совпадая с более поздним по происхождению испанским термином «герилья» (исп. guerilla) эпохи Наполеоновских войн, в переводе также означающим «малую войну», это понятие в XVIII в. значительно отличается от «герильи» по содержанию, предполагая (главным образом на европейском театре военных действий) операции регулярных и иррегулярных армейских частей, а не гражданского населения, не считавшегося субъектом военных действий.

Репрессалии в Хайленде в этом свете представляют собой пример исключения из этого правила, широко распространенный на окраинах европейских империй, где основными участниками такой малой, или партизанской, войны в XVIII в. являлись не только регулярная и иррегулярная легкая кавалерия и легкая пехота (драгуны, гусары, в Великобритании — отдельные роты и полки из горцев, в Австрии — кроаты или пандуры, в России — казаки, калмыки, башкиры), но и местное население, едва ли отличимое от комбатантов этой далеко не всегда галантной эпохи[506].

Куда любопытнее интеллектуальный фон восприятия «сухопутной пиратской войны», а именно «Всеобщая история грабежей и смертоубийств, учиненных самыми знаменитыми пиратами» и «Хайлендский лиходей, или Памятные поступки знаменитого Роберта Макгрегора, известного также как Роб Рой»[507]. Оба сочинения были опубликованы в Лондоне незадолго до составления мемориала (в 1724 и 1723 гг. соответственно), оба безосновательно по-прежнему многими приписываются бойкому перу Д. Дефо, оба относятся к разряду популярных в свое время (впрочем, как и сейчас) изданий о «знаменитых» и «ужасных» разбойниках[508].

Читательский интерес, подогревавшийся завершением «золотого века» пиратства и недавним близким знакомством британцев с «мятежными» шотландскими горцами (в 1715 г. они без приглашения даже наведались в Англию), в немалой степени способствовал переизданию этих работ в 1725, 1726 и 1734 гг. («Всеобщая история грабежей…») и в 1743 г. («Хайлендский лиходей…»)[509]. А «взбунтовавшийся» горец, таким образом, записывался комментатором в лихую разбойничью команду капитана Эдварда Тича (известного также как «Черная борода»).

Однако такой упрощенный, ироничный и почти литературный подход не мог устроить генерала Уэйда, которому на посту командующего королевскими войсками в Шотландии предстояло умиротворять Горный Край. Как и герцог Аргайл, он обращается к аналогичному опыту европейских держав: «Прежде чем завершить этот отчет, осмелюсь доложить Вашему Величеству о серьезных недостатках регулярных войск, когда они сталкиваются с населяющими горные области. Севенцы во Франции и Каталонцы в Испании всегда будут примером этой истины. При этом Горная Шотландия даже более недоступна в силу отсутствия дорог, мостов и обильных дождей, почти непрерывно идущих в этих краях, что по своей природе и постоянном использовании стало привычным для местных жителей, однако регулярными войсками переносится с трудом. Не знающие горных перевалов, они часто попадают в засады и под выстрелы с горных вершин, на которые они отвечают без результата, как случилось в деле при Гленшиле, когда мятежники потеряли лишь одного человека, в то время как (sic) значительное число в войсках Вашего Величества было ранено или убито»[510]. Причем испанский пример генералу был знаком не понаслышке, имея в виду его активное участие в Войне за испанское наследство в 1702–1713 гг.[511]

Это представление о том, что «красные мундиры» не способны в одиночку, без поддержки лояльных правительству горных кланов, эффективно поддерживать закон и порядок в Хайленде, активно навязывалось отдельными представителями местных элит и было широко распространено среди ответственных за умиротворение Горного Края чинов.

В этом смысле показательны соображения лорда Ловэта (и изложенные выше генералом Уэйдом): «После того как был издан акт о разоружении