— Не разочаровывайте меня, Фрида, — произнес адмирал Рей и, будто прочитав мысли, посоветовал: — Говорите как есть.

В отличие от него, я железной выдержкой не обладала. Аппетит мгновенно пропал, пальцы против воли снова задрожали, и, отложив вилку, я опустила руки на колени.

«Доверяй первому чину морей», — прозвучало в мыслях напутствие жрицы.

Не то чтобы я ей верила, но в данном случае ее слова совпадали с зовом моей собственной интуиции.

Робко подняв глаза на адмирала, я немного помолчала, собралась с силами, словно перед тяжелым боем, и буквально заставила себя выдавить:

— Говорят, верховная жрица общается с самими глубинными и многое знает. Я хотела спросить у нее о своей матери.

В сущности, я не соврала, лишь опустила некоторые подробности, которые могли бы указать на мою связь с Кайером Флинтом.

— Откуда узнали, как попасть на празднество? — последовал очередной вопрос.

Странно, но ощущения, что нахожусь на допросе, не возникло. Было невозможно понять, что думает адмирал и почему так поступает, но я вдруг очень отчетливо поняла другое: никто кричать на меня не собирается, равно как с позором выгонять из корпуса. И еще осознала, что адмирал не врал, говоря, что никто не узнает о нашем разговоре. То есть не только о самом факте разговора, но и обо всем, что я сейчас скажу.

Адмиралу Рею по-прежнему без труда удавалось читать мои мысли.

— Позвольте кое-что уточнить. Кроме меня, никто из стражей вас не видел, а даже если видел, то одного моего слова достаточно, чтобы они мгновенно об этом забыли. Я не стану ставить в известность о случившемся ни капитана Вагхана, ни кого бы то ни было еще. Ловец Брогдельврок отделается дополнительными работами и видимой выволочкой. От вас же мне нужна откровенность, и только.

— Но почему? — Я правда не понимала, и желание все прояснить частично вытеснило страх. — Почему вы помогали мне прежде и делаете это сейчас?

Адмирал молча смотрел мне в глаза, и, набравшись внезапной смелости, я добавила:

— Откровенность требует откровенности, разве не так?

Сказав, едва подавила желание зажмуриться и втянуть голову в плечи. Глупая привычка, сопротивляться которой оказалось далеко не просто.

Чем дольше тянулось молчание, тем сильнее становилась уверенность, что мне не ответят. Я уже практически полностью утвердилась в этой мысли, когда адмирал внезапно заговорил:

— Если мне не изменяет память, мы уже это обсуждали. В ресторане я бы оказал помощь любому, оказавшемуся на вашем месте. Что до заключения под стражу, то без моего вмешательства вы бы заработали как моральное, так и физическое истощение, обезвоживание и прочие малоприятные вещи. Как вы успели заметить, меня непросто обмануть, поэтому я знал, что вы не врете, говоря о том, что не имеете связи с контрабандистами. Поэтому ваш выход из тюремной камеры был не более чем торжеством справедливости.

Он замолчал, а я восхитилась потрясающим умением отвечать на очевидное и игнорировать главное. Но отступать уже не собиралась, и пока внезапная смелость меня не оставила, спросила:

— А сейчас? Почему помогаете сейчас, если знаете, что Тэйн сказал неправду?

Мне было очень важно это знать, важно настолько, что даже глубокое волнение и не отпускающая боязнь не смогли заставить меня молчать. И я видела, что адмирал это понял. Взгляд холодных голубых глаз был проницательным, внимательным, буквально выворачивающим и подталкивающим к тому, чтобы отступить. Но я не отступала. И взгляда не отводила. И… и откуда только наглости на это набралась?!

Адмирал неожиданно усмехнулся, и такое простое действие заставило меня вздрогнуть.

— Знаете, Фрида, — произнес он, сопроводив слова неожиданно потеплевшим взглядом, — я впервые вижу человека, настолько яро борющегося со своим страхом. Это достойно уважения.

Мне подумалось, что он шутит, но усмешка адмирала не коснулась его глаз, которые оставались серьезными. От такого его заявления к щекам снова прилила кровь, и сердце застучало чуть быстрее… Глупое сердце! Готово преисполниться ответным теплом всего от одной маленькой похвалы.

— Мне понятно ваше желание разобраться в происходящем и получить информацию о матери. К тому же я неплохо разбираюсь в людях и вынужден вас разочаровать: вы совершенно не вписываетесь в общество, собравшееся на празднестве дроу. Поэтому я решил просто с вами поговорить и узнать, как вы оказались в катакомбах.

От его слов сердце забилось уж совсем неприлично громко, грозясь разбудить своим стуком весь Морской корпус.

Сейчас адмирал поступал ровно так же, как я, — говорил правду, но умалчивал о чем-то важном. Но меня слишком взволновали его слова, чтобы огорчаться по этому поводу. Откровенность за откровенность. И я не могла требовать ответов, когда сама умалчивала о некоторых вещах.

— Фрида. — Поразительно, как необычно звучит в его устах мое имя.

В очередной раз столкнувшись с глазами, льда в которых стало заметно меньше, я замерла, не смея даже дышать. Сама теперешняя ситуация была странной и практически невозможной, но на несколько коротких мгновений я забыла обо всем: и что передо мной сидит сам адмирал и морской демон в одном лице, и что мы находимся в его покоях, и что я всего лишь бывшая торговка рыбой из Слезных трущоб.

За свою недолгую жизнь я испытывала на себе множество взглядов. Они были презрительными, насмешливыми, иногда сочувствующими, иногда притворно сострадательными. Пару раз бывало, что откровенно хамскими и раздевающими, когда, возвращаясь с работы, сталкивалась с подвыпившими мужиками, выходящими из близстоящей таверны.

Но так на меня еще не смотрели. Я даже не знала, что означал этот взгляд, но от него стало… тепло. Да, определенно тепло. Даже жарко. И как-то по-особенному волнующе.

Поднебесные… Фрида, очнись! Это ведь Эртан Рей!

Виновник моих мучений хотел что-то сказать, но внезапно передумал. Резко поднялся с места и отошел к окну, буквально вернув меня с небес в море.

— В вас течет особая кровь, — произнес он спустя короткую паузу. — Кровь древнего рода высших ундин, потомков которых в наши дни практически не осталось. Большего я сказать не могу, просто потому что не имею на это права. Ситуация сейчас очень сложная, и чем меньше людей о вас знает, тем лучше.

Я сидела абсолютно потерянная и ошарашенная.

Высшие ундины? Разумеется, мне доводилось о них слышать. Но до сего момента я относилась к ним так же, как, скажем, к королевскому роду, высшим альвам, верховным теневым охотникам и прочим подобным личностям. Знала, что они есть, но понимала, что мы с ними никак не связаны.

Голова пошла кругом, и, согнувшись, я спрятала лицо в ладонях, не зная, чего хочу больше — смеяться или плакать. То есть я и раньше понимала, что моя мама не безродная простолюдинка, но что все настолько запущено, и вообразить не могла…