Мы с Кеннеди стояли безмолвные, беспомощные и потрясённые.

Аэроплан двигался всё медленнее и медленнее. Казалось, он парил как огромная механическая птица.

Кеннеди с тревогой наблюдал одним глазом за судьями, другим за Нортоном. Некоторые люди в толпе больше не могли сдерживать свои аплодисменты. Я помню, как сзади нас безумно, как сумасшедший, потрескивал приёмник беспроводной связи.

Внезапно по толпе прокатился стон. У Нортона что-то пошло не так. Самолёт полетел вниз с невероятной скоростью. Сможет ли он взять ситуацию под контроль? У меня перехватило дыхание, и я схватил Кеннеди за руку. Нортон падал всё ниже и ниже, и мне показалось, что он прикладывал все усилия, отчаянно сражаясь, чтобы изменить положение крыльев, поймать воздушный поток и предотвратить жёсткое падение.

– Он пытается отсоединить гироскоп, – хрипло прошептал Крейг.

Футбольный шлем, который был на Нортоне, слетел с его головы и теперь падал быстрее, чем аэроплан. Я закрыл глаза. Но следующее восклицание Кеннеди заставило меня их открыть.

– Он всё же сделал это!

Каким-то образом Нортону удалось частично вернуть контроль над своим летательным аппаратом, но он всё ещё продолжал стремительно падать прямо в центр поля.

Когда аэроплан ударился о землю, раздался грохот, и поднялось облако пыли.

Одним прыжком Кеннеди перемахнул через ограждение и побежал к Нортону. Нас опережали только двое мужчин с трибуны судей, и, не считая их, мы первыми добрались до места падения. Мужчины начали с остервенением сдвигать перекошенный каркас, пытаясь приподнять его и освободить Нортона, бледного и неподвижного, прижатого своим бипланом. Летательный аппарат был не так уж сильно повреждён, и, в конце концов, нам удалось сдвинуть его с тела Нортона.

Сквозь собравшуюся толпу пробрался врач, спешно приложил ухо к груди Нортона. Никто не произнёс ни слова, все с тревогой смотрели на врача.

– У него всего-навсего шок, придёт в себя через какое-то время, – наконец заключил он. – Принесите воды.

Кеннеди потянул меня за руку и прошептал:

– Посмотри на генератор гироскопа.

Я посмотрел. Как и два других, что мы уже видели, этот гироскоп пришёл в негодность. Изоляция на проводах сгорела, сами провода переплавились в одну массу, аккумуляторная батарея выглядела так, будто она сгорела.

Веки на глазах Нортона задёргались, и казалось, что он начал потихоньку приходить в себя. Теперь он снова переживал момент своего ужасающего падения.

– Почему они не прекращаются? Искры, искры! Я не могу отключить... Искры так и не...

Слышать его бормотание было невыносимо.

Теперь, когда Кеннеди удостоверился в том, что Нортон в безопасности и в хороших руках, он поспешил обратно к трибунам. Я последовал за ним. Полёты на этот день были закончены, и люди медленно шли в сторону железнодорожной станции, где стояли специальные поезда. На мгновение мы остановились около станции беспроводной связи.

– Правда, что Нортон поправится? – поинтересовался опе­ратор.

– Да. К счастью, у него просто шок! Вы вели записи о работе вашего приёмника с тех пор, как мы виделись в последний раз?

– Да, сэр. Я сделал для вас копию. Кстати, сейчас всё работает великолепно, только теперь это уже не нужно. Если бы Уильям сейчас поднимался в воздух, я бы вам продемонстрировал превосходный процесс сообщения с аэропланом.

Кеннеди поблагодарил оператора за копию записей и аккуратно сложил её. Присоединившись к толпе, мы вышли с поля, но вместо того, чтобы идти на станцию, Кеннеди повернул к сараю и к жёлтому дому. Какое-то время мы просто стояли рядом и ждали, но ничего не происходило. Наконец Кеннеди подошёл к сараю. Дверь была закрыта и заперта на замок. Он постучал, но никто не ответил.

В этот момент на крыльцо жёлтого дома вышел мужчина. Увидев нас, он жестом подозвал нас. Когда мы подошли, он крикнул:

– Он уехал на весь день!

– Есть какой-нибудь адрес в городе, место, где я мог бы застать его сегодня вечером? – спросил Крейг.

– Не знаю. Он арендовал у меня сарай на две недели и заплатил вперёд. Сказал, что если мне нужно будет с ним связаться, писать на имя доктора К. Ламара, до востребования, Нью-Йорк.

– Ага, в таком случае, думаю, мне лучше написать ему, – сказал Кеннеди, очень довольный тем, что узнал имя нужного нам человека. – Полагаю, он скоро заберёт свой аппарат?

– Не могу сказать. Достаточно и того, что я уже назвал. Сай Смит работает в электрической кампании в деревне недалеко отсюда. Говорит, этот доктор расходует много электроэнергии. Он хорошо заплатил, но этот Ламар ужасно неразговорчивый. На сегодня с полётами закончили, да? Тот малый сильно повредился?

– Нет, завтра он будет в порядке. Думаю, он снова полетит. Аэроплан в довольно хорошем состоянии. Он обязан выиграть этот приз. До свидания.

Когда мы отошли, я спросил:

– Откуда ты знаешь, что Нортон снова полетит?

– Я не знаю, но думаю, что полетит либо он, либо Хамфрис. Я хотел удостовериться, что этот Ламар поверит в это. Кстати, Уолтер, как думаешь, ты можешь отправить в «Стар» телеграмму с сообщением о том, что Нортон не поранился и, вероятно, полетит завтра? Я бы попросил оповестить и Ассоциацию городских новостных агентств, чтобы эта новость была напечатана во всех газетах. Не думаю, что стоит писать до востребования, вполне вероятно, что Ламар не станет заходить на почту, но он обязательно прочтёт хоть одну из газет. Оформи это как интервью с Нортоном – думаю, в этом не будет ничего страшного, и мы больше не будем прибегать к такому. Нортон не будет против, особенно когда я расскажу ему о своём плане.

Я связался с редакцией как раз к выходу вечернего выпуска, и ещё пара газет, публиковавшихся в такое позднее время, тоже напечатала этот материал. Все утренние газеты, конечно, перепечатали интервью на следующий день.

Нортон провёл ночь в госпитале Минеола. На самом деле, ему не было нужды оставаться там, но врач настоял, объяснив это возможными внутренними травмами, которые могли не заметить при первичном осмотре. Кеннеди тем временем занялся ангаром, в который отвезли повреждённый биплан. Хамфриса нигде не могли найти, механики были в своего рода панике, и единственной причиной, почему они до сих пор не ушли, как мне казалось, было то, что им ещё не заплатили за работу.

Кеннеди выписал им личные чеки на соответствующие суммы, но указал дату двумя днями позже, чтобы быть уверенным, что они не уйдут раньше. Он снял с себя маску человека, не разбирающегося в бипланах, и с разрешения Нортона